Аналогичные контакты Исаев наладил и с другими региональными предприятиями отрасли. На Исаева работали представители хлебобулочной промышленности в Архангельской, Оренбургской, Брянской областях, а также в Алтайском крае и Татарской АССР. Чтобы выявить преступные связи, сотрудникам ОБХСС пришлось неоднократно выезжать в служебные командировки и вместе с коллегами на местах проводить оперативно-разыскные мероприятия. Впервые оперативники столкнулись с разветвленным и хорошо организованным преступным сообществом. И хотя такого термина в лексиконе советских блюстителей порядка не существовало, между собой оперативники, распутывавшие это дело, называли его фигурантов «хлебной мафией».
Как и подобает «крестному отцу» мафии, Исаев жил на широкую ногу и буквально купался в роскоши. На своей даче в Подмосковье он устроил настоящий склад продовольственных товаров. Сотрудникам ОБХСС потребовалось немало времени, чтобы описать сотни бутылок дорогого вина, банок с консервами, мешки с сахарным песком на общую сумму в сто тысяч рублей. И все это в голодное военное время, когда, по меткому выражению Глеба Жеглова, «страна последнюю краюху фронту отдавала»! Еще сто тысяч рублей значилось на счетах Исаева в сберегательном банке.
Не отставали и подельники. Представитель Оренбургского треста некто Спевак похитил продуктов на общую сумму 96 тысяч рублей, управляющий Архангельским трестом Фролов — на 66 тысяч. Татарские коллеги обманули государство на 183 тысячи. На этом фоне нетрудовые доходы главного инженера Алтайского треста Далевского оказались более чем скромными: его вклад в дело расхищения социалистической собственности составил всего 10 тысяч рублей.
Каждую удачно проведенную сделку Исаев с подельниками отмечали кутежами, в которых принимали участие лучшие московские проститутки того времени. Причем все эти оргии происходили на даче Исаева в присутствии его жены. В конце концов она не выдержала и повесилась. Чтобы скрыть этот факт, Исаев не без помощи взяток оформил самоубийство жены как смерть от сердечного приступа.
Следствие по делу Исаева и его компаньонов продолжалось четыре года, и было окончено уже после войны, в 1949 году. По всем статьям главным фигурантам «хлебного дела» светила высшая мера наказания, но к тому времени смертная казнь в СССР была отменена. В итоге Московский городской суд приговорил Исаева к 25 годам лагерей. Бухман, Розенбаум, Лейдерман и другие участники афер отделались десятилетними сроками лишения свободы.
