Как хорошо, что я буду от этого избавлена. Чтобы отравить мне жизнь, хватит и Мекси-Цу.
Я остановилась, глядя на своё отражение в зеленоватой стоячей воде пруда. Внезапно пришло в голову, что коллективную табличку семьи "Лезарефиса" теперь можно смело выкинуть. И, скорее всего, дворцовые слуги уже так и сделали. Всё равно попытка помолиться перед ней или принести жертвы по местным обычаям однозначно расценивалась как отказ от удочерения.
Под поверхностью воды уже клубились крупные рыбы с красной и золотистой чешуёй. Я простояла на берегу достаточно долго, чтобы у них появилась надежда на корм. Вздохнув, я отвела от них взгляд, и сделала шаг по дорожке вдоль пруда, когда какое-то движение, замеченное краем глаза, привлекло моё внимание. Кто-то шарахнулся за заросли бамбука, стоило мне повернуться в его сторону.
— Ты заметила? — я обернулась к служанке.
— Что заметила, госпожа?
— Там кто-то есть, — я сделала несколько шагов, обходя бамбук по широкой дуге.
— Должно быть, там кто-то из слуг, госпожа. Сюда не может попасть посторонний.
— Тогда почему он прячется?
Служанка не ответила — должно быть, не успела, потому что человек прятаться передумал. Наоборот, вышел из зарослей на освещённое место и уставился на меня. Одет он бы действительно как слуга, и если бы не его шараханье в кусты, я бы не обратила на него внимания. Это же не Внутренний дворец, куда мужчинам, кроме гвардейцев и евнухов, хода нет.
— Умоляю вас, госпожа, не бойтесь, — проговорил он, подняв руку. — Я не стану причинять вам вреда.
Я неожиданно для себя фыркнула. Ярко представилось, как он сейчас запоёт красивым тенором: "Не пугайтесь, ради бога, не пугайтесь! Я не стану вам вредить. Я пришёл вас умолять о милости одной!.." А можно ещё вспомнить Дон Жуана с Донной Анной…
— Я сказал что-то смешное?
— Ну, вообще-то да. Пролезли сюда обманом, переодевшись, а теперь говорите, что не причините вреда. Люди с мирными намерениями так себя не ведут.
Что он переоделся, я не сомневалась ни минуты. Слуги так не держатся, это я уже научилась отличать.
— Но я действительно не хочу зла. Я просто должен был вас увидеть.
— Что ж, вы меня увидели, — нелюбезно сказала я. — Теперь можете уходить.
— Но, госпожа… — он сделал шаг вперёд, остановился, словно в нерешительности. — Прошу простить мне мою дерзость. Но я должен был вас увидеть! В столице так много говорят о вас, ходит так много слухов… Не отличишь, где истина, где ложь. И вот я пришёл… У меня не было намерения вас оскорбить!
