К себе я вернулась поздно. Перецеловала детей, выслушала рассказы Лиутар и Шэйрена о том, как прошёл день, и отчёты присматривавших за ними и Ючжитаром нянь. Последней отчитывалась Нюэ Аху.
— Госпожа Добродетельная супруга закончила подготовку к перепланировке сада согласно последним указаниям гадателей приказа Великого постоянства.
Я кивнула. Гадатели приказа и звездочёты с террасы Ведающих Небом то и дело обнаруживали, что во дворце или в государстве что-то не так: то дата начала полевых работ не соответствует расположению звёзд, то иероглифы, составляющие имя кандидатки в императорские наложницы, можно истолковать как плохое предзнаменование, то клумба в саду расположена в несчастливом месте. Как они ещё сам дворец не предложили куда-нибудь перетащить, потому что при его постройке не учли какой-нибудь фэн-шуй? Ну да, впрочем, надо же людям оправдывать своё существование.
— И последнее, ваше величество: министр Цзоу просил вашей аудиенции.
— Моей? — удивилась я.
— Да, ваше величество.
Интересно, подумала я, чувствуя, просыпающееся любопытство. Какое дело ко мне может быть у министра церемоний? Скорее всего, просьба повлиять на императора, чтобы тот смягчил участь его сына. Но чем он может аргументировать, ведь дело совершенно ясное, и жестокий убийца должен быть казнён?
— Хорошо, назначь ему на ближайшее время.
— Благоденствия и процветания вашему величеству.
— Спасибо, сановник Цзоу.
Министр церемоний действительно здорово сдал. Не то чтобы я имела с ним много дел, но я помнила бодрого человека неопределённого возраста, чья гладкая, почти лишённая морщин кожа контрастировала с седеющей бородой. Все недостающие ему морщины выступили сейчас. И седины явно прибавилось.
— У вас ко мне дело, сановник?
— Да, ваше величество, — старик, а иначе его назвать сейчас было невозможно, глубоко вздохнул. — И проницательность вашего величества уже, должно быть, подсказала вам, какое именно. Вам известно, что мой единственный сын был арестован по страшному обвинению и теперь ожидает казни в тюрьме.
— Известно, — сдержанно кивнула я.
— Ваше величество, я пришёл умолять о милосердии. Его величество отказался меня слушать, но, быть может, государыне удастся смягчить его сердце? Ничтожный слуга осмеливается молить о пересмотре дела, или хотя бы о том, чтобы казнь была отложена. Тогда, быть может, если на то будет воля Небес, я смогу помочь моему мальчику…
— Министр Цзоу, я понимаю ваши отцовские чувства, правда, понимаю. Но, боюсь, тут я бессильна. Не могу представить, какую именно помощь вы имеете в виду. Ваш сын был взят с поличным, доказательства неоспоримы. Единственная его надежда — искупление в будущей жизни.
