Однако даже после этого культ лжемессии не окончился. На протяжении полувека его примеру следовали другие самозванцы. Венеция, будучи одним из крупнейших европейских центров еврейской учености, по-прежнему становилась сценой для различных религиозных диспутов. Именно там Нехемия Хайон вел изощренную пропаганду культа Шабтая Цви, даже после перехода последнего в ислам и его смерти. И хотя братья Якоб и Исаак Абоаб победили его в споре, он либо в самом деле получил, либо подделал одобрение других членов венецианского раввината. Именно там Авраам Кардозо, марран и поборник нового культа, официально вернулся к иудаизму. Много лет спустя, когда волнения улеглись, венецианские раввины, возглавляемые Исааком Пасифики, сыграли главную роль в борьбе с Мозесом Хайимом Луццатто, поэтом-мистиком, который впоследствии имел схожие мессианские притязания. Для сбора уличающих его доказательств они послали делегатов в Падую. Позже раввины запретили его сочинения и пригрозили отлучением всем, кто будет их читать или владеть ими. Еще один поздний отголосок лжемессианства достиг Венеции в 1700 году, когда группа польских пиетистов, возглавляемая Иудой Хасидом, одетым в белый саван в знак покаяния, прошла через город на пути в Палестину, где они самонадеянно ожидали, что станут свидетелями прихода Спасителя.
Глава 4
Гетто и его структура
Приехавший в Венецию чужестранец, проплывая в гондоле по широкому каналу Каннареджо в сторону Гранд-канала и приближаясь к изящному каменному мосту, который ведет к величественному храму, воздвигнутому в честь святого Иеремии, невольно замечал все более растущее число смуглых людей, мужчин и женщин, в одинаковых красных головных уборах, которые украдкой направлялись к центру города. Если ему хватало любопытства вглядеться пристальнее, он замечал, что все они выходили из-под низкой, изогнутой арки неподалеку от канала. Замечал он и массивные ворота. Если у него возникали вопросы, ему отвечали: там находится знаменитое гетто, прототип всех итальянских гетто, на осмотр которых приводили сотни видных иностранцев, посещавших Венецию.
К середине XVII века еврейский квартал Венеции достиг максимальной величины. Ворота возле Фондамента-делла-Пескариа — старого рыбного рынка, граничившего с каналом Каннареджо, — вели в Старое гетто, длинную, узкую улицу, тесную и нездоровую. Ее окружал лабиринт дворов и закоулков: Калье-Мокато, Калье-деи-Баруччи, Корте-Скаламатта, Калье-дель-Орто и другие. После того как Старое гетто упиралось в небольшую площадь, Кампьелло-делле-Скуоле, улица немного изгибалась и вела через мост на широкую площадь, Новое гетто. Как ни странно, первый еврейский квартал находился именно в Новом гетто. Через мост к востоку от Нового гетто располагалась позднейшая пристройка, Новейшее гетто, которое состояло из Калье-дель-Портон (улицы, названной в честь ворот, к которым она вела) и еще нескольких переулков. Воду в гетто брали из полудюжины общественных колодцев, разбросанных в разных местах на его территории.
