Однако многие философы продолжают сомневаться в базовой концепции существования. Одни убеждены в том, что единственное, что мы знаем наверняка, — это то, что обладаем определенными восприятиями. Мы видим, слышим, чувствуем запах, прикасаемся и различаем вкус мира вокруг себя. Кажется, мы общаемся с другими людьми, отделенными от нас. Представляется, мы — человеческие существа, в человеческих телах, ходящие по планете, вращающейся вокруг звезды, находящейся в том, что сейчас известно как одна из миллиарда галактик. И все же, как видно в осознанном сновидении, мы не можем точно доказать, что любое из вышеперечисленного реально. Все, что можно уверенно утверждать, — мы проходим через опыт, который обычно принимаем как реальность посредством наших пяти чувств. Возможно, по существу, мы живем в большей иллюзии — во сне. Вероятно даже то, что наша истинная сущность как сознательного и осознающего существа — это мечтатель, который видит во сне всю вселенную в существовании, момент за моментом.
Эти весьма возвышенные концепции «вечной мудрости» знакомы каждому, имеющему психоделические опыты. Меня всегда интриговала идея, что само по себе осознание могло каким-то образом быть более реальным, чем материальный мир, который мы воспринимаем посредством осознания. В этой идее есть доля истины, поскольку сама концепция постоявозникает в глубокой медитации, созерцании и других мистических состояниях.
В классе по философии училась вечно спорящая и сомневающаяся студентка с ярко выраженным акцентом уроженки Лонг-Айленда. У нее были высветленные перекисью волосы, и, по-видимому, она много пила; раньше я видел ее на разных вечеринках в колледже. В своей тетради я называл ее Лонг-Айленд, сокращенно ЛА. Она всегда спорила с профессором. Я не уверен, что когда-либо знал ее имя.
Каждый урок быстро превращался в смертельную схватку между ЛА и нашим профессором. Она слушала одну небольшую часть лекции профессора, а затем игнорировала все остальное, думая о своей следующей атаке. Она спорила с профессором, выражая высоко материалистические мысли, верования и допущения, часто с простодушием и простецким саркастическим юмором. Она могла сказать нечто наподобие: «Если я хочу выпить пива, я просто беру его. Я не сижу, размышляя, реально ли существует пиво или нет». Профессор пытался игнорировать ее нападки и продолжать лекцию лишь для того, чтобы она снова выхватывала небольшую часть объяснения и нападала на него, опять же игнорируя все остальное. На каждой лекции она могла спорить с профессором 20 и более раз. Постоянные споры в классе становились почти невыносимыми. Они стали моими первыми длительными опытами общения с психопатической личностью. Никому в классе не нравилось происходившее, но, по большей части, она продолжала вести себя одинаково; ей никто не мешал. Некоторые студенты пытались участвовать и направлять дискуссию в рамки того, чему профессор намеревался нас учить, но ЛА неизменно окунала нас в яму с грязью.
