Нервно дернув хвостом, рысь снова подобралась чуть ближе к убитому ею волку.
Ноги у Торака дрожали от слабости, он едва стоял, его бил озноб, да и рана на груди снова открылась – вниз по животу из нее текло что-то теплое.
Волчата пока больше не показывались, но Торак отлично знал, что вскоре любопытство опять возьмет над ними верх. И когда из норы снова выглянут их мохнатые мордашки, рысь бросится на них.
А он вряд ли сможет защитить малышей.
* * *
Волк, петляя, летел по Лесу. Он узнал это карканье! Что, интересно, этим воронам понадобилось возле волчьего Логова?
Ветер переменился, и теперь Волк отчетливо чуял запахи рыси, волчьей плоти и Большого Бесхвостого. Он еще прибавил ходу; стая, бежавшая следом, старалась не отставать.
Волчицы оказались быстрее всех. Они первыми добрались до Логова. Даже раньше Волка. Он видел, как подруга вожака с разбегу прыгнула на рысь и погнала ее к Лесу, а Темная Шерсть и другие волчицы кинулись в погоню.
Волк резко затормозил, увидев у входа в Логово тело Белой Лапы. Совершенно бездыханное. Затем он увидел Большого Бесхвостого, который сжимал в передней лапе свой Большой Острый Зуб, и сразу догадался, что здесь произошло. В душе его бушевали гнев, радость и печаль.
Вороны продолжали каркать, сидя на дереве, но Волк даже внимания на них не обратил. Неподалеку от входа в Логово он заметил некий туманный силуэт волка и ободряюще посмотрел туда, словно приглашая душу Белой Лапы подойти поближе. И то, что осталось от волка-няньки, – то, что вылетело из его тела вместе с дыханием, но умело ходить на четырех лапах, – неуверенно приблизилось к норе и, удовлетворенное тем, что волчата в целости и сохранности, вновь повернуло к Лесу.
Черноух, Бродяга и вожак тем временем собрались у валуна. Они, не мигая, смотрели на Большого Бесхвостого, шерсть у них на загривке стояла дыбом.
Волк просто дрожал от нетерпения – так ему хотелось поскорее броситься к Большому Брату. Но сделать этого он не мог: только вожак мог решить, является ли Большой Бесхвостый другом их стаи или нет.
Вожак подошел к бесформенной куче мяса, которая раньше была Белой Лапой, понюхал и медленно, осторожно, на практически не сгибающихся лапах, подошел к Большому Бесхвостому.
Тот стоял спокойно и вожаку в глаза не смотрел – как и подобает чужаку. Но Волк с тревогой заметил, что его Брат вдруг пошатнулся.
Шерсть на загривке у вожака по-прежнему стояла дыбом, пока он неторопливо обнюхивал Большого Бесхвостого.
