Теперь-то он разобрался: теесты с рождения сбивались и действовали в группах, каждая из которых обычно формировалась из братьев и сестер. Отпрыски приобщались к старшему разуму матери. Таким образом, развитие незрелого тееста формировалось уже существующей группой, в которую он входил. Иногда новорожденный обладал достаточной самостоятельностью, чтобы отколоться и образовать новую комбинацию или прибиться к другой — более благоприятной. Вожак, сообразил Дэмми, и стал такой исключительной личностью.
А вот разум обычного тееста, оказавшийся в одиночестве — причем впервые с того момента, как он проклюнулся на заключительной стадии формирования зародыша — оказавшийся в ситуации, когда он предоставлен сам себе, сталкивается с необходимостью самостоятельно принимать решения. И это вызывает у него полный паралич воли.
Заинтригованный, Дэмми пристальней вгляделся в открывшееся перед ним чахленькое ментальное поле. Это было существо, с рождения лишенное всякого понятия о личности, живущее в неопределенности, незавершенным. И в центре его картины мира зияла голодная пустота. Пытаясь ее заполнить, эту саднящую бездну неуверенности, существо с готовностью окунулось в беспощадное разрушение враждебной и отторгающей его среды. Вместо того чтобы обратиться к поискам в себе сокрытого творческого начала, это увечное создание стремилось посредством разрушения утолить жажду своей лишенной эго души. Жажду чего-то...
Различия были минимальны, сразу же заметил Дэмми; касание здесь, выпад там, быстрая корректировка энергетических токов — и он задал разуму тееста новый вектор. В один оглушительный миг модель мигнула, задрожала; затем перестроилась, освоилась с изменением и обрела равновесие, какого прежде не знала. Буйство ушло, вырванное с корнем.
«Черт, я же не подписывался их проблемы решать, — упрекнулся себя Дэмми. — Пусть ксенопсихиатрией специалисты утруждаются, а мне сейчас лучше заняться чем-нибудь поумнее».
Над головой у Дэмми засевший на ветке теест бесцельно вытянул конечности, забыв о жажде, что загнала его наверх. Он посмотрел вниз, мимо Дэмми, впился желтыми зубами в пурпурную кору, потом зевнул и, легко спрыгнув на землю, посеменил прочь. Дойдя до края леса, встал на ноги, подбежал к ближайшему выдранному куску дерна и ловко вернул его на место. Повторил то же действие со следующим куском, с третьим... Минут за пять убрал все следы вандализма на четверти маленькой лужайки. Затем двинулся дальше, то и дело останавливаясь, чтобы подобрать то осколок статуи, то клочок бумаги или ткани и положить в объемистую кожаную сумку у себя на боку.
