Ренн закрыла глаза. Вспомнила, как, не веря своим глазам, смотрела на его распластанное на камнях тело. Вспомнила его невидящие голубые глаза. Серую слизь рядом с головой. Она тогда сказала себе, что это его мысли и теперь их впитывает лишайник.
Эта картина всплывала у нее перед глазами и днем и ночью. Ренн не знала, видит ли такое Торак, потому что он не желал разговаривать, а если говорил, то только о том, что надо найти Тиацци. Казалось, что у него в душе не осталось места для скорби.
Ренн почувствовала, как капелька тумана стекла у нее по шее, и поежилась. Она устала, ее тело одеревенело после долгого перехода, а внутри было пусто от горя и одиночества. Она никогда не думала, что можно быть такой одинокой среди людей, которых любишь.
Охотники появлялись из темноты и снова исчезали. Ренн представила, как Тиацци держит в руке огненный опал и с вожделением пожирает его глазами. Он тот, кто наслаждается, причиняя боль, и живет только ради власти.
В углу укрытия под заплесневелой лосиной шкурой спала колдунья племени Воронов. За зиму она так усохла, что ее тело стало похоже на пустой бурдюк для воды. Саеунн редко отходила от убежища дальше отхожего места, а когда племя снималось со стоянки, до следующей ее несли на носилках. Ренн удивлялась, как у колдуньи еще бьется усохшее сердце: в ее дыхании уже чувствовалось дуновение с кладбища Воронов.
Тихо, чтобы не разбудить Саеунн, Ренн начала складывать припасы в мешки из кишок зубра: печеные лесные орехи, копченую конину, муку из толченой таволги, сушеную бруснику для Волка.
Лосиная шкура пошевелилась.
Ренн замерла.
Из-под шкуры показалась старческая макушка в пигментных пятнах. Колдунья племени Воронов цепким взглядом оглядела Ренн.
– Так-так. – Голос Саеунн был похож на шелест сухих листьев. – Вижу – уходишь. Раз уходишь – знаешь, куда он пошел.
– Не знаю, – сказала Ренн.
Саеунн всегда запускала коготь в самое уязвимое место.
– Но Лес велик… Ты наверняка уже попыталась выяснить, куда он пошел.
Саеунн говорила о колдовстве.
– Нет, не пыталась, – пробормотала Ренн и крепче сжала в руках мешок с припасами.
– Почему?
– Не смогла.
– Но у тебя есть дар.
– Нет, нету. – Ренн почувствовала, что вот-вот расплачется. – Считается, что я могу видеть будущее, а я не смогла предвидеть его смерть, – с горечью в голосе сказала она. – Что хорошего в том, чтобы быть колдуньей, если я не смогла это предвидеть?
– У тебя, может, и есть дар, – проскрипела Саеунн, – но ты еще не стала колдуньей.
