Я отчаянно мечтала хоть что-нибудь предпринять. Конечно, я обучала «светоносных» сестер монастыря создавать и накладывать чары, но как же скучна и однообразна была моя работа, как бесполезна она была для Галатии, требующей немедленных действий и помощи.
Мимо прошла девушка с перепачканным ягодным соком платком. Многие послушницы давали обет молчания, а некоторые сестры, хотя никто их к тому не принуждал, соблюдали его всю жизнь, полагая, что он облегчит им общение с вечно витающим рядом с ними духом Создателя.
Несмотря на долгие часы, проведенные в тишине и безмолвии, не имея возможности перекинуться с монахинями парой слов, я ни к чему подобному так и не приблизилась.
Бросив пару последних ягод в корзинку, я направилась за послушницей. Приподняв бровь, я указала ей на платок, и девчушка залилась краской стыда, заметив пятно. Она молча махнула мне рукой в сторону узкой, петляющей в лесу тропинки.
Прислушавшись, я уловила скрип колес, но рассмотреть, кто ехал по лесной дорожке, не удалось – путешественников скрывали деревья. Послушница неприязненно покосилась на меня, словно мне полагалось все знать, словно я могла объясниться с ней на том корявом и ограниченном квайсетском, что выучила за последние недели. При первых звуках приближающейся повозки вскинули головы остальные сестры, а затем вернулись к сбору ягод, словно внешний мир для них не существовал. Возможно, так оно и было.
Вдруг на вершине невысокого холма позади монастыря показалась Альба и торопливо направилась ко мне. Полы ее светлого платья, традиционного квайсетского наряда, более традиционного, чем она носила в Западном Серафе, и даже более традиционного, чем носило большинство сестер, развевались на ветру. Кокетка на платье была расшита символикой ордена Золотой Сферы – кругами и перекрещивающимися пунктирными линиями, которые, как я теперь понимала, означали умение распознавать и накладывать чары.
При виде састры-сет послушница в испачканном платке и остальные сестры склонились, но Альба не удостоила их даже мимолетного взгляда.
– Хивта ждет тебя, – сообщила она, используя квайсетское слово, означавшее сборщиков урожая и музыкальную труппу одновременно. – Посмотрим, как они продвинулись со вчерашнего дня.
– Только не говори, что мы тебя разочаровываем, – невозмутимо отозвалась я.
Обучать взрослых людей, с младенческих лет подавлявших в себе тягу к чародейству, оказалось почти невозможно. Из нашей хивты – восемнадцати женщин и двух мужчин-монахов из соседнего монастыря – только десятеро ясно видели магический свет, трое могли удержать его, и лишь одна – запечатлеть на хлипкой глиняной табличке примитивной работы. Тантия безмерно гордилась своим достижением, но ей еще требовалось его закрепить.
