Но ее не оказалось.
– Сгинула! – рыдала Ритка.
Бедный старик рухнул на колени на песок. Олежка обернулся на Седмицу. Батюшки-святы – кинулся обратно в воду!
– Утопнешь! Вернись! – закричало сразу несколько голосов.
Не помня себя от страха и беспокойства, я сбежала вниз к берегу. На заплетающихся ногах пробралась сквозь угрюмо застывших людей к самой воде. Меня поддержала под руку какая-то женщина, вся в черном. Черный платок надвинут, скрывая глаза и пол-лица. Она плакала.
– Не надо было нам гадать, не надо, доченька! – тихо прошептала, склонившись ко мне. Какое же бледное у неё лицо!
При других обстоятельствах я бы обязательно обратила на незнакомку внимание. Обязательно. Но сейчас просто лишилась сил. Маринка заверещала:
– Пустите! Пустите!!
Я оглянулась. Ее удерживали. Бедная, пыталась вывернуться и прыгнуть в бушующую реку вслед за Олегом. Из-за мятущихся волн его даже видно не было. В руках одного из киношников появился бинокль:
– Ну и как он углядел? Народ, пока наш герой-отчаюга жив!
Возникшая со спины Маринка, исподтишка пнула мужчину и отобрала бинокль.
– У-у-ух!! – гаркнул он, но от ответного подзатыльника удержался.
Я втиснулась между ними. Киношник смирился и подкрутил свою камеру.
– О-па, – только и выдохнул он.
– Что? Что происходит?! – волновались люди.
– Марин, как там?
Увидев, что меня трясет, она неожиданно прикрикнула:
– Я за тебя перед Олежей отвечаю! Тебе нервничать нельзя! Он возвращается с девкой этой. На, жуй шоколадку. Не спорь!
У меня во рту оказался шоколад. Пришлось, давясь, жевать. А волнение на реке начало утихать.
– Вот, вон он! Олежа… – и Маринка разрыдалась. Как птица засуетилась у самой кромки воды, забросавшей берег мутью и грязью.
Теперь и я увидела его. Муженька тяжело плыл со своей обмякшей ношей. Он старался повыше приподнимать ее голову от вздымающихся волн. Дед Матвей и Крынкин поспешили на помощь. Когда они все вылезли из воды, Олег коротко сказал трясущемуся Василию:
– Жива…
– Жива!! – подхватили окружившие нас люди.
Я и Маринка пристроились к Олегу с двух сторон. Он нежно обнял нас обеих. Варя пришла в себя. Она была очень бледной, мокрой, несчастной и хрипло кашляла.
– Внученька! Котеночек мой! – качал ее на руках, как маленькую, дед Василий. – Олег Иванович, по гроб жизни обязан! – с жаром обратился он к Олежке. Если что вам понадобится, только скажите. По гроб жизни я ваш должник!
А муженька только рукой махнул.
– Вот это история! – подвинулся к нам директор столичного канала.
