С этим человеком все обошлось благополучно — я его видел через несколько дней. Но ведь нередко после подобных случаев люди остаются калеками.
Последнее время все чаще слышишь: во всем виноваты школа, родители, еще кто-нибудь, только не сами подростки. Будто они существа, ничего не видящие вокруг, не несущие ответственности за свои поступки, или, как их еще иногда называют, непонимаемые.
Но сколько раз в неделю видишь, как эти «непонимаемые» спокойно заливают свою скуку вином, одурманиваются наркотиками, а потом изливают свою энергию на «не сумевшую их воспитать» общественность. А не хватит ли их жалеть?
Так что же мешает нормально жить этим подросткам? Что им еще нужно?
Я, конечно, согласен: надо давать подростку все необходимое для развития. Но разжевывать им прописные истины ни к чему. Получается: мы много даем подросткам и мало от них требуем. К сожалению, мы часто не видим, что подростки наблюдают за нами со стороны и посмеиваются над нашими усилиями спасти «заблудших овечек».
Хватит их жалеть, я не верю, что жалость «спасет» тех хулиганов, которые накинулись на автобусной остановке на ни в чем не повинного человека.
Евгений Пронин, студент, Севастополь
Ходячее мнение, что жестокость поможет нам искоренить правонарушения, становится особенно единодушным, когда речь идет, увы, о самых юных.
Мне предоставили небольшую комнату: стол, несколько стульев, плакаты на стенах, которые придают любому помещению, даже с геранью на подоконнике, казенный вид. Но в конце концов здесь не чай распивают и не диски слушают.
Первым вошел Миша: улыбка до ушей, вежливое у порога «Разрешите?», открытый взгляд, готовность тут же выложить свое «дело». Миша с приятелями-одноклассниками однажды пришел на кладбище и разбил, покорежил несколько памятников.
— Скажи, Миша, с чего вам вздумалось идти на кладбище?
— Отмечали мой день рождения, выпили, а потом кто-то сказал, что нужно ребят спасти, наших знакомых: их арестовали за то, что они разбили памятники. А если мы сейчас пойдем и то же самое сделаем, то в милиции подумают, что это не они, а другие.
— То есть вы хотели создать своим приятелям ложное алиби? Так это, по-моему, называется?
— Ага, — согласился Миша.
Миша, по его словам, не знал, что совершает преступление, и очень удивился, когда за ним явились работники милиции…
Вторым вошел Саша. У него неторопливая речь, взгляд равнодушный, мимо, в окно. Он, в отличие от Миши, понимал, что совершает преступление. Говорит:
