— Уже пробежали, — как-то обиженно ответил он и разогнул спину, отчего захрустел позвоночник. — В следующий раз брось меня в колодце.
Осмотревшись, я понял, что мы находимся уже не в лесу, а на опушке. Солнце поднялось намного выше. Стволы больше не падали на землю длинными тенями. Темень создавали падающие на землю кроны. Деревья впереди заканчивались, а за ними простреливала синева открытого пространства. Присмотревшись ещё внимательнее, я заметил бетонные пни. Они торчали из земли в паре километров от нас — трубы атомных энергоблоков.
Глава 9. Ни ноги в Стольном
Долгие годы Лека жил и работал в своей пристройке. В одном кабинете он создавал бифштексы для облученных работяг, пьянствовал и рассматривал на мониторе голых девиц. В другом — содержал собственный ботанический садик. В третьем — принимал пациентов.
Ленивый и чертовски рациональный он использовал выделенные ему квадратные метры по максимуму, чтобы меньше таскаться по длинным коридорам и лишний раз не открывать двери. Малые размеры рабочих помещений позволяли держать всего одну уборщицу.
Из-за меня Леке пришлось снять поржавевший замок с перехода, ведущего в палаты. Облезшие стены корпуса вновь увидели пациента. Я занял палату под номером «1» и провел там неделю. На восьмой день после операции мне удалось пошевелить большим пальцем на правой ноге.
— Нервная система подцепилась к костяшкам, — Лека небрежно поднял мою правую ногу и ударил ладонью по икре.
Кожа ответила звонким шлепком. Больно не было. Я почувствовал лишь волну, которая прокатилась по ноге. Ударные волны в голени остались почти незамеченными, а в бедре ощущались хорошо. Лека почесал седую голову и, плюя на правила гигиены, вцепился в ступню обеими руками. Что-то там мял и надавливал. Сошлись брови, покрылся складками нос. Док разбирался со ступней, точно механик с заклинившей запчастью. Пару раз дернул, затем удовлетворенно улыбнулся и бросил ногу на койку.
— Долго ещё?! — спросила Табиа.
Девчонка стояла в углу палаты. Её серые лохмотья-одежды почти идеально сливались с облезшими стенами больницы. Казалось, что её закрыли здесь многие годы назад, и её одежды пришли в негодность вместе с интерьером. Каждый раз, когда она вставала в этот угол, она представлялась мне какой-то мистической фигурой. Про такие придумывали страшилки. Она потеряла в больнице любимого человека или вроде того, навечно осталась в этих стенах, и убивает каждого, кто останется в больнице в полнолуние. Ну, а если и не убивает, то как минимум — продалбливает здоровенную дыру в мозгах из-за собственного нетерпения.
