Доктор сидел за монитором компьютера. Благодаря звеньям восприятия я разглядел парочку оголенных женских тел на экране. Монитор потух, а плечистый человек с маленькой головой и въедливым взглядом набрал в грудь воздуха:
— Какого хрена?! — Взревел он и отодвинул стакан. — Я принимаю только реакторных! Тебе сестра не сказала?!
— Сказала, — я сделал два шага вперед. Под ходулями заскрипел пол, и доктор злобно посмотрел мне под ноги, как будто делал последнее предупреждение. — Я пришел, чтобы поговорить. Мне сказали, что вы занимаетесь экспериментальным восстановлением…
— Слышь, безногий?! — Лека вскочил. Стул отъехал в сторону и едва не сбил капельницу. — Ты ещё и глухой?! Я не ясно выражаюсь?! Принимаю только реакторных!
— Если дело в деньгах, то я заплачу, — я хотел было сделать ещё один шаг, но передумал.
— Заплатишь?! Ха! Что ты можешь мне заплатить, инвалид?! Ковыляй отсюда, пока я не вытолкал тебя силой!
Лека стоял в какой-то странной позе. В полуприсяде, отчего из-под серых штанов выглядывали белые носки. Левую руку сжимал в кулак, в правой держал ручку, точно нож. И судя по его озлобленному лицу, он собирался ей воспользоваться.
Уж не знаю, так ли его зацепило, что я помешал рассматривать обнаженных девиц под стакан чего-то горячительного. Но его красная материя пульсировала раздражением и ненавистью. Вдобавок, он раздувал ноздри и выпячивал грудь, точно самец гориллы, который защищает свою территорию. Я хотел присмотреться и различить, какие вторичные звенья преобладают в его материи, но тот сделал два шага вперёд и пнул стоящую на пути тележку. Парочка пустых колб упали на пол и разбились, а тележка с грохотом врезалась в полупрозрачный брезентовый контейнер.
— Скрылся отсюда, безногий! Слово «жалость» мне не знакомо!
— Спокойнее! — Я высвободил левую руку и ладонью притормозил психованного. — У меня есть деньги!
Не дожидаясь, когда Лека обрушит на меня очередную порцию ругательств, я вытащил из нагрудного кармана припасенные пятьдесят тысяч кредитов в перевязанной стопке. Доктор, который к тому времени уже начал скалиться, подобрел. Не так, как добреет бешеная собака, которой предложили кусок мяса, но кулаки немного разжал, а что самое главное — бушующая в материи энергия замедлилась.
— За это, — Лека показал на купюры у меня в руках, — могу предложить тебе пять минут разговора.
И без звеньев дедукции я видел, что он блефует. Откажи я ему или начни торговаться, сошлись бы и на десяти тысячах. Торговаться я не стал. Пускай почувствует победу:
