Но тишина встала. Словно гигантская пробка закупорила весь мир звуков.
Даже Виктор Пайнс больше не сипел и не хрипел. В мертвой тишине Акимов и Аксель услышали, как сочно шмякнулся с головы биолога еще один лоскут подгнившей перемороженной кожи, когда новая довольная ухмылка расползлась по лицу покойника.
Акимов посмотрел… и рванул к выходу. Аксель Грац — за ним. Неприятная догадка явилась обоим сразу — бессмысленная, нелогичная…
Но, как оказалось, правильная. Финишировав с разрывом в пару секунд у медицинского отсека, они убедились: Джемма мертва.
Нижняя часть ее тела — ноги в тяжелых ботинках и туловище в защитном костюме — валялись в луже крови перед входом в лабораторию, отсеченные массивной стеклобронированной дверью, а над верхней частью — головой, плечами, руками — усердно трудились два медицинских робота: бережно срезали одежду с мертвой Джеммы, выбривали волосы на ее голове, очищали кожу какими-то растворами, очевидно, подготавливая операцию…
Появление двух мужчин за стеклянными дверями отвлекло роботов лишь на пару секунд: деловито помигав в их сторону красными и зелеными лампочками, они отвернулись и вновь занялись Джеммой.
— Ну, что там? Дверь в медотсек сломана, да? А тамошние роботы сумасшедшие, — пожевав черными губами, сообщил Виктор Пайнс, когда Акимов и Аксель, потрясенные увиденным, вернулись в рубку.
Неизвестно почему, но перед глазами Акселя теперь постоянно маячило видение мертвой… Не Джеммы, нет! Линды. Изображение было нечетким, казалось сотканным из тумана; оно было, скорее, досадной помехой зрению, полупрозрачной дополненной реальностью… Но все же оно было — горькой приправой к действительному существованию Акселя Граца, оно присутствовало и ощущалось теперь во всем, что он делал, видел, слышал, осязал. Мертвая Линда — с откинутой назад головой, неестественно далеко выгнутой шеей и судорожно поблескивающей под его, Акселя, рукой голубоватой трахеей… «Я обещал вернуться. Но я не хочу. Не стоит,» — завороженно разглядывая разорванную шею Линды в своем видении, думал Аксель…
— Господи ты боже. Нам нужно отсюда выбраться! Чертовски неприятное ощущение, что на нас поставили капкан. Все это какой-то бред! — Вид у железного и бесчувственного Акимова был уже вовсе не такой железный и бесчувственный, как прежде.
— Ты, кусок замороженного дерьма! — закричал он на мертвеца. И вдруг умолк, что-то сообразив. — Постой-ка, приятель!.. А ведь это, должно быть, ты убил всю свою команду! Ты, ублюдок! — Акимов навис над креслом, где лежало тело Виктор Пайнса, и угрожающе упер руки в бока. — И теперь просто заметаешь следы!
