Тогда, в начале этой бесконечной дороги, по которой мы отправились в путь, заставить человека "капитулировать" было, с одной стороны, легко, но с другой — все-таки еще подыскивался повод для того, чтобы получить согласие на секретное сотрудничество.
Вот свидетельство, которое я нашел в архиве Гуверского института. Некий Николай Беспалов рассказывает о том, как и для какой работы вербовались агенты в начале двадцатых годов.
"В продолжение моей деятельности в качестве тайного агента ОГПУ мне приходилось часто встречаться и разоблачать других "секретных сотрудников" политической полиции. Но узнать, как они были заагентурены, мне удалось лишь про немногих. ОГПУ жестко конспирирует свою секретную агентуру, и мне мои разоблачения приходилось держать про себя и не соваться с расспросами к начальству.
В 1921–1922 году в Уральске для "продвижения" меня по партийной лестнице была организована группа социал-революционеров целиком из агентов-провокаторов Уральской ЧК — Подъячева, Альбанова и Скрипченко… Альбанова обещали оставить жить в Уральске: он был офицером из армии генерала Толстого и подлежал ссылке. Потом оказалось, что он выиграл себе жизнь: его товарищей, сосланных в концлагеря Архангельской области, всех перестреляли.
Яков Карпович Скрипченко — агроном, запутался в казенных деньгах, растратил казенные суммы, и так как это было не в первый раз, то его приговорили к расстрелу. В сентябре 1923 года он снова растратил 600 золотых рублей (громадная по советским масштабам сумма), принадлежавших земельному отделу Самары, куда он был направлен ОГПУ, чтобы иметь наготове своего агента на случай организации эсеровского комитета. Начальник 3-го отделения Решетов возместил растрату из сумм ОГПУ и взял со Скрипченко обещание "усилить работу" и "выдвинуться" в партии социалистов, в противном случае расстрел.
В сентябре 1923 года Решетов познакомил меня со счетоводом типографии быв. Сытина в Москве Сергеем Соломоновичем Иоффе. Его я должен был ввести в партию социалистов-революционеров и на первых порах руководил его работой. Он был заагентурен в Гомеле. В губкоме профсоюзов, где он служил, стал частенько появляться какой-то тип, присаживался к Иоффе и подолгу беседовал с ним, расспрашивая о других служащих и о посетителях. Потом пригласил Иоффе к себе на квартиру, запер дверь и, положив на стол револьвер, предложил ему служить в ОГПУ в качестве осведомителя. Иоффе было только 16 лет, он испугался и согласился. После этого его таскали в Могилев, перевели в Москву с заданием "освещать" настроения рабочих.
