Страшное обаяние | страница 16
Пока Антон спал, я слегка помылась колодезной водой. Не душ, конечно, но хоть какая-то гигиена. Также я приготовила самое простое блюдо, на которое была способна – но даже запах такого супа разбудил его.
– Ммм… как вкусно пахнет! – воскликнул он. – Ты что-то сварил?
– Да так, попробовал сделать суп. Не знаю, получился ли, – поскромничала я.
– Судя по запаху – да, – подбодрил меня Антон.
– Сейчас проверим. Пойдем, поедим.
– С удовольствием!
После первой же ложки Антон пришел в восторг.
– Никогда не ел ничего вкуснее, – сказал он.
– Спасибо! Сам не знаю, как так получилось.
– Не скромничай! Ты – молодец, – Антон не мог нахвалиться.
– Можно на ужин пожарить грибов и отварить картошки, которую дал дед – вдохновилась я.
– Вот, пожалуйста, мальчишка – и тот умеет готовить. А моя жена ничего не умеет! Даже суп у нее не получается. А уж о грибах и говорить нечего, – вдруг сказал Антон.
Я сникла, скисла и потухла. Хорошо, что я успела все съесть, иначе бы осталась голодной, – аппетит пропал напрочь. «А чего ты ожидала? – спросила я себя. – Ты думала, что этот прекрасный принц был предназначен такой лягушке-не-царевне, как ты?! – теребила я свою боль. – Да у него поди такая куколка дома сидит, что разум мутится». А от тебя у кого-нибудь голова шла кругом? Только у Гоши один раз в детстве, когда мы перекатались на карусели. Тогда у нас обоих кружились головы и жутко тошнило. Правда, Гошка оставался преданным другом долгие годы, но и этим отношениям пришел конец: примерно за две недели до моего дня рождения Гоша женился на смазливой девчонке, которую встретил в кафе и влюбился без памяти. Это вам не карусель, это – любовь! Полмесяца я рыдала. Не потому, что мне было больно, что Гоша ушел, а от зависти к той девушке. Хотя мы в верности друг другу не клялись, и изредка у нас были почти серьезные отношения с другими людьми. Я была уверена, что дороже Георгия у меня никого нет, но как я теперь его понимаю! Дружба – не любовь! Они совместимы, но поодиночке. Абсолютно разные понятия. В этой далекой деревне, в этом чужом доме, я простила Гошку.
– Давай помою посуду, – сказала я с раздражением.
– Хорошо, – Антон вновь удивился.
Потом я щедро намазала свое лицо и ногу мазями, которые дал дед, и легла в свою постель. От ревности я не могла говорить, а только скрипела зубами. Антон тоже прилег на свой диван и начал рассказывать.
– Я буду говорить вслух, как ты мне советовал. Ты хочешь – слушай, хочешь – нет. Может, размышления вслух окажутся эффективней, чем про себя. Потому что я уже все варианты прокрутил в голове, а ответов не вижу.