— Красота! Вот как надо встречать гостей!
— А как же! Хорваты — это хорваты, разрази меня гром! Всегда был народ лучше не надо, такой же работящий и почтительный, как и при наших предках восемьсот лет назад. Ну вот, братцы, здесь и поселимся. Запасов тут хватит и для наших эпикурейских желудков, и для наших детей до двадцатого колена. Переселяться в Америку? Как же неосмотрительны некоторые наши либералы! Но что это я разболтался, будто попал на бечкерекскую скупштину ремесленников? Tessék![8] Ух, как чудесно пахнет! Так не благоухали даже хорватские сливы, когда в бозе почивший король Бела[9] за одну веточку жаловал крестьян дворянством. Tessék, родственнички!
И мыши принялись угощаться блюдом, приготовленным нашим регистратором. Гости то и дело бегали отхлебнуть воды из мисочки, поставленной для покойного регистраторского кота Кастора.
— Отменно поели! — с удовольствием вздохнул толстопузый и, первым скинув с себя кафтан, подкрутил усы и принялся так подпрыгивать да притопывать, что затрясся весь дом. За ним пошли в пляс и остальные трое. Однако веселье недолго продолжалось. Вдруг они стали кататься по полу, яростно взвизгивая, и пищать, а затем бросились кусать друг друга.
— Дьявольское зелье! — хрипел почти в беспамятстве толстопузый, в то время как другие безжалостно рвали его и грызли, пока судороги не изогнули несчастного с такой силой, что усы его оказались у самого хвоста. — По-моему, я отправляюсь на тот свет! Ах, так хорошо — и так скоро… — заплакал он.
Вся четверка невероятно раздулась и — околела… Удружил им наш регистратор, угостил на славу! С тех пор их и духу не было! Поэтому да здравствует наш регистратор!
— Ура! Ура! — раздалось в старом доме.
А маленький, одетый в черное человечек давно уже выскочил из стола регистратора. Он спокойно стоял, задумчиво улыбался и, сложив руки за спиной, хладнокровно ждал, когда очередь дойдет и до него. Лишь только господин Регистр закончил свою занимательную историю, человечек два-три раза откашлялся, как это делают неопытные ораторы.
— Ну, а теперь послушаем, — обратился Регистр к рассказчику.
— Вы знаете меня плохо, вернее, совсем не знаете.
— Что за гнилая демократия! Он даже не счел нужным обратиться к нам pleno titulo[10], — возмутилась позади партия стариков.
— Слушаем! Слушаем! — нетерпеливо воскликнули молодые.
Хотя оратор и приостановился, но, похоже, не потому, что его смутили противоречивые возгласы.
— Да, вы меня не знаете, — продолжал он чуть громче, — я и в самом деле не принадлежу к вашему стародавнему дому. Я не состою в ваших рядах, не располагаюсь на ваших почтенных полках. Ну, а коли так, не лучше ли прежде всего объяснить вам, кто я такой. Итак, кто же я?.. Вы только что с такой сердечностью приветствовали нашего регистратора. И, не сомневаюсь, если бы у вас был организм живых созданий, вы бы депутацией с верноподданническими адресами уверяли его в лояльности своего образа мыслей и в своей неизменной преданности.
