– Все это время ты отчаянно желал поменять последствия ситуации, которая тебе не нравилась. Так?
– Да.
– А нужно менять причину возникновения ситуации.
«Не понимаю. Объясни!»
Когда смотришь на голого мужчину с шикарным торсом, объяснять длинно пропадает желание. Слишком манит выпирающая из-под полотенца часть.
– Ты не поменял собственный угол зрения на себя, ни разу не усомнился в правоте собственных действий. Когда проклинал Мику, считал, что это она вывела тебя из себя своим ответом, когда пытался вытащить из комы меня, знал, что просто выполнял задание. Но если центр остается неизменным, то проекция не может быть искажена – твой Мост об этом знает. И понимает, что построение в обоих случаях не имеет смысла.
Аид молчал так долго, что я оглохла от тишины. Упреки в собственный адрес даже обычные люди воспринимают в штыки, а уж Верховный Судья, всегда считающий себя «правым и уполномоченным»…
– Но я строю по десять Мостов в день. А не сработали только два…
– И в обоих случаях ты был заинтересован получить личную выгоду.
– Какую именно?
– Эмоциональный пересброс, изъятие из себя чувства вины. В отличие от рабочих ситуаций, где никакой личной выгоды для тебя нет. Улавливаешь разницу?
Когда голос Санары прорезался, то будто треснул от прозвучавшей неуверенности.
– То есть это на свое поведение я должен был взглянуть иначе?
– Верно. Признать, что, возможно, повинуясь в первый раз эмоциям, а во второй – желанию выполнить приказ, ты совершил ошибку. Точнее, две ошибки. Понять, что в следующий раз ты попробовал бы избрать не «другой вариант развития событий», но другую версию себя самого в тот момент, когда все случилось. В этом и заключается разница.
Новая порция тишины.
Я пояснила.
– Если в старую ситуацию придешь новый ты – иной, мыслящий по-другому, пересмотревший глубинный смысл, – то и проекция вокруг изменится. Весь разговор с Микой пойдет по-другому, проклятье даже не состоится.
Он верил мне, но до сих пор не верил себе.
– Так просто?
– Как сказать… Не каждый хочет, а главное, желает в старой ситуации выбрать свой новый аспект. Но именно так меняют прошлое.
Я вовсе не была уверена, что Аид меня понимает, потому что в этот момент пыталась облечь в человеческие слова знания Элементалов. Однако он понял.
– И… все?
– Все. Можешь… попробовать.
Я запнулась потому, что в этот момент он неуловимым движением развязал на боку полотенце, и оно белой тряпкой упало на пол.
– Это нормально, – спрашивал он на пути ко мне (а я уже успела вскочить со стула и пятиться назад – обожаю игры, а уж игры в «охотника и жертву»), – что я, во время столь серьезных обсуждений, продолжаю тебя хотеть?
