(Andrew Weiss – Akheta)
Здесь не было ни травы, ни кустов, ни деревьев, лишь пыль и песок под ногами – эдакий ровный боксерский ринг, окруженный бурыми округлыми валунами. И «ворота», легко пустившие меня внутрь, теперь не позволяли мне выйти наружу, что само по себе было странно, неприемлемо моей давно не знавшей запретов логике. Проход на вид свободный и широкий – метра в два, – но будто невидимое стекло, заслон.
Воздух испещрен помехами, моя Элео-часть путалась в них, как в инопланетных частотах, и почему-то опускала руки; по позвоночнику водопадом двигались холодные иглы. Паника – забытая для меня вещь, но отголосок страха напомнил о себе перечным газом в крови.
«Я в ловушке».
Невозможно. Но факт.
В некоей забытой богами ловушке, не желающей выпускать меня наружу. За валунами спокойно как ни в чем не бывало шумели умытые утренним дождем деревья, танцевали от ветра, жили свободной жизнью, а в аномальном круге тишина, отсутствие погоды. Здесь, кажется, даже ливень ночью не шел.
Осмотр показал отсутствие других выходов, кроме знакомых уже ворот, и наличие в южной части обветшалого укрытия, напоминающего дырявую пещеру с потолком из песчаника и заметенным, почти смешавшимся с землей костровищем.
«Зачем я зашла внутрь?»
Чтобы исследовать загадку. Ведь загадки для меня – что для Леа, что для Новы – важнее и завтраков, и обедов, и ужинов.
«Что ж, тогда решай еще одну».
Кувыркнуться в невидимку мне все же удалось, несмотря на разладившийся здесь Элео-механизм.
И понеслось.
Пробиться сквозь иллюзорный барьер я пыталась шквалистым ветром – билась об него, как о метровое стекло, расплющивала себе несуществующий нос, заходила на круг аэролетом. Пыталась достичь «крыши» купола, но та обладала теми же свойствами – наружу меня выпускать не собиралась. Чем дальше, тем больше здоровой злости и азарта. Вниз, в почву, бурить подземный ход слепым червем, стальным коловоротом, а там «пол». Насмешливый, непробиваемый и совершенно к моему желанию выбраться прочь из зоны равнодушный.
«Вот ты попала, Леа…»
Кажется, впервые с момента перевоплощения, я назвала себя прежним именем. Но силы еще не закончились, изобретательность тоже.
Купол я пыталась бить, трясти, колоть, брать измором ультразвука. Сочиться и течь сквозь него, делаться его частью, крушить тараном.
Тщетно. Зона держалась за меня, единственного посетителя, очень крепко.
Вынырнув наружу, я поняла, что провела здесь уже несколько часов, выяснив лишь пятьсот способов «надолго здесь задержаться». Неприятно. Корежило в судорогах человеческое тело. Мозг снова горел от непривычных оборотов, визжал разогнанными докрасна шестернями; надо мной, лежащей на песке, плыли в небе независимые тучи. И я впервые не могла к ним присоединиться.
