Конец света, моя любовь | страница 86

Когда Луна восходит над рощей, на маленьких, близких к траве камнях располагается панк-группа из малюток-эльфов. На головах у них ирокезы, на ногах зеленые башмачки, а косухи блестят от мерцающей цветочной пыльцы. Эльфийский панк – жесткая музыка, да и эльфы эти – мухоморные, но каждый раз, когда грязный эльфенок с гитарой берет свой примитивный аккорд – вокруг звенит миллион колокольчиков и рассыпаются блестки, как от взмаха волшебной палочки. Потом он рычит, колотит гитарой по старому пню и ломает ее, надевая себе на голову. Забравшись на мухомор, он снимает штаны и, в облаке блесток и колокольчиков, мочится прямо в публику. Что поделаешь, панк есть панк, эльфы есть эльфы.

Та девушка, что любила ездить по лесу на лосе, тот дом, что стоял в чаще, с крышей, покрытой мхом, то солнце, что нес олень на своих рогах, тот оранжевый лист цвета совиных глаз, что висел на тонкой ниточке в прозрачном лесу, те духи леса с горящими глазами, что прятались за деревьями, – где они? Знает о том лишь волк, чья морда растворяется в снегопаде. Но попробуй – найди его, особенно теперь, когда снегопад закончился и от морды не осталось и следа.

В лодке стоит крест и лежит мертвец. Давно уже она прибилась к берегу рядом со скалами. Там, на вершине скалы, насажено солнце, как медная монета. Тот, кто сотворил этот мир, лежит в лодке и покоится. Крестьянин, бывает, садится на пашне и вздыхает о нем. Бог смерти с рогатым черепом вместо головы тоже вздыхает о нем. Мертвый, сотворивший этот мир, не приходит к богу смерти. Он просто лежит в лодке и покоится. А почему бы, собственно, нет?

Стражи горы ходят ночью по курумнику. У них длинные струящиеся тела, через которые можно смотреть насквозь, круглые горящие глаза и свечение вокруг голов (если это можно назвать головами). После ночного обхода стражи горы растворяются в воздухе, как будто их и не было.

Зимней ночью лес черно-белый, на некоторых стволах отверсты древесные очи, а в небе висят планеты. Ели кренятся, густо облепленные снегом. Пролетает комета, и женщина-ворона, со снегом в подоле платья и с бубном в птичьих когтях, долго смотрит вслед ее длинному хвосту и каркает.

Деревья протягивают ветви темноте. Весной цветы начнут расти изо рта девушки Змрок, они будут расти из ее глаз и ушей, и вместо волос на голове тоже. Голова девушки Змрок торчит из середины пня срубленного дерева, волосы ее в снегу, а лицо злое-презлое.