Однако Таня не произнесла ни слова. Её губы лишь на мгновение дёрнулись в некоем подобии улыбки, которая сразу пропала.
Федя окинул взглядом палату.
— Однако… ты неплохо тут расположилась, — попытался пошутить Халиков. — Когда ещё попадёшь в такие хоромы.
Шутка оказалась не слишком удачной, но своя доля правды в ней была.
Хоть Таня и не придавала этому значения, но она лежала в просторной палате, в которой было всего две койки, причём вторая койка оставалась свободной.
— Вот… это тебе, — Халиков вытащил из кармана маленький букетик ландышей и положил его на кровать рядом с рукой Тани. — Это я специально для тебя нарвал.
Халиков сконфуженно улыбнулся, и Таня увидела, как покраснели кончики его оттопыренных ушей.
Пальцами она нащупала лежащий на простыне букетик ландышей и медленно поднесла его к своему лицу. С жадностью вдохнула аромат майских цветов.
Да, за окнами вовсю бушевал май. Возможно, даже вторая его половина.
— Спа-си-бо, — хриплым голосом прошептала Таня. Это было первое слово, которое она произнесла за последние недели.
Уши Халикова покраснели ещё сильнее. Он опустил глаза в пол.
— А у нас вот… это… экзамены скоро. Учебный год-то заканчивается.
Сколько дней она уже здесь находится? Этот вопрос Таня впервые задала себе за всё время пребывания в больнице. Операционный стол, реанимация, теперь вот эта палата, где она проходила курс терапии и послеоперационного восстановления. Врачи что-то говорили про сроки, но Таня пропускала это мимо ушей.
Теперь же дурманящий запах ландышей пробудил в ней интерес к жизни.
— А как ты себя чувствуешь?
— Врачи… сказали, операция… прошла успешно, — даже язык Таню слушался с трудом. Слова кое-как склеивались в фразы. Голос дрожал. Точнее, это был не голос даже, а полушёпот.
— Здорово! Значит, ты поправляешься?
— Как видишь, — Тане сложно было считать себя поправляющейся, если она лежала прикованной к кровати.
— А у нас, кстати, в школе новости, — решил поменять тему разговора Халиков. — Елена увольняется!
Увидев в глазах Тани немой вопрос, он тотчас продолжил:
— Когда тебя на скорой увезли — это же было настоящее ЧП для школы. Елену потом по несколько раз в день на ковёр вызывали. Директор вместе с Валентиной Николаевной к нам в класс не раз приходил с главным вопросом: «Как вы могли Таню Серебрякову до такого состояния довести?» Я слышал, Елену на партийном собрании прокатили, и притом очень серьёзно. А ещё кто-то в гороно настучал о том, что у нас в классе произошло. В школу какую-то серьёзную проверку собирались прислать. Валентина Николаевна вся в мыле по коридорам носилась, кричала на всех… прикольно даже, — Халиков криво усмехнулся.
