– Ах так?
Лицо его омрачилось, затем снова прояснилось.
– Да, был случай с ассистентом, которого я, к несчастью, взял на работу. Он злоупотребил моим доверием.
– А я слышал совсем другое, – заметил я. – Наверно, какую-нибудь выдумку.
– Что же вы слышали, мистер Марлоу?
Улыбка еще не сошла с его лица, а снисходительный тон раздражал меня.
– Что вас лишили права применять наркотики.
Это немного подействовало на него. Лицо его потеряло часть своего обаяния, в глазах сверкнул холод.
– Каков же источник этого фантастического утверждения?
Крупное детективное агентство, имеющее возможность собирать полные сведения.
– Несомненно, банда дешевых вымогателей.
– Не дешевых, доктор. Их обычная такса сто долларов в день. Их руководитель – начальник военной полиции в отставке. Они не размениваются на мелочи, доктор.
– Я бы высказал ему свое мнение, – с холодным презрением проговорил Барлей, – Как его фамилия? – Теперь его тон был ледяным.
– Это тайна, доктор. Но пусть это не мешает вашей работе. Фамилия Эд ничего вам не говорит?
– Надеюсь, вы знаете, где дверь, мистер Марлоу?
Позади него открылась дверь лифта. Медсестра выкатила оттуда инвалидное кресло. В нем находилось то, что осталось от дряхлого старика. Глаза его были закрыты, кожа синеватая. Он был хорошо закутан. Медсестра бесшумно покатила его по блестящему паркету к боковой двери.
Доктор Варлей сказал с нежностью:
– Старые люди, больные старые люди. Одинокие старые люди. Не приходите больше, мистер Марлоу! Я могу рассердиться. Если я сержусь, то делаюсь неприятным. Могу даже сказать, очень неприятным.
– С радостью последую вашему совету. Все же большое спасибо. У вас здесь очаровательная маленькая покойницкая.
– Что вы сказали?
Варлей шагнул ко мне, потеряв остатки своей умильности. На его лице появились морщины.
– Что с вами? – спросил я. – Я убедился, что моего друга здесь не может быть. Здесь я не найду ни одного не одряхлевшего до беспомощности человека. Здесь только больные старые люди, одинокие старые люди. Вы это сами сказали, доктор. Нежелательные старые люди, но богатые и с жадными наследниками. Большинство из них, вероятно, взято под опеку.
– Я начинаю злиться, – заявил Барлей.
– Легкая пища, легкие успокаивающие средства, хорошее обслуживание. Наружу на солнце, обратно в постель. Решетки на некоторых окнах, на случай если осталось немного сил. Они вас любят, доктор, все как один. Умирая, они держат вашу руку и видят печаль в ваших глазах. Неподдельную печаль.
