Лонни Морган покачал головой. Я знал, что он скажет, и он сказал это:
– Ни в коем случае. Если бы он просто застрелил жену или проломил ей череп, то, возможно, вы были бы правы. Но убийство было слишком зверским, лицо было изуродовано до неузнаваемости. В крайнем случае его могли бы судить за убийство второй степени, да и это вызвало бы скандал.
– Возможно, вы правы, – согласился я.
Лонни снова взглянул на меня.
– Вы говорили, что знали этого человека. Какое у вас сложилось о нем мнение?
– Я устал и сегодня не в состоянии размышлять.
Наступила долгая пауза, затем Лонни тихо сказал:
– Я всего лишь жалкий репортеришка и не очень умен, но думается мне, что он ее вообще не убивал.
– Возможно.
Лонни сунул в рот сигарету и закурил, чиркнув спичкой по приборной доске. Курил он молча, с застывшим мрачным выражением на худом лице. Мы прибыли в Ло-рел-каньон, и я объяснил ему, как ехать дальше. Машина подъехала к моему дому и остановилась у лестницы из красного дерева. Я вышел.
– Большое спасибо, что подвезли меня до дома, Морган. Хотите выпить стаканчик?
– Не хочу докучать вам. Думаю, что вам лучше побыть в одиночестве.
– Я часто бываю один. Слишком часто.
– Вам нужно мысленно проститься со своим другом, – сказал он. – Наверняка он был вашим другом, если вы по своей воле были арестованы.
– Кто так сказал?
Морган слегка улыбнулся.
– Если я не мог написать об этом в газете, то это еще не значит, что я ничего не знаю, дорогой мой. Итак, до свидания.
Я закрыл дверцу машины, он развернулся и уехал. Когда задние огни его машины скрылись за поворотом, я поднялся по лестнице, взял газеты, отпер дверь и вошел в пустой дом. Затем я включил везде свет и открыл все окна. В доме было душно.
Я сварил кофе и стал его пить, вынув из банки с кофе пять сотенных банкнот. Они были туго свернуты и засыпаны кофе. С чашкой кофе в руке я ходил взад и вперед. Включил телевизор, выключил его, встал и снова сел. Потом перелистал газеты.
Дело Ленокса сначала фигурировало на первых страницах, но вскоре перекочевало на вторые полосы газет.
Все это я уже читал в тюрьме, но стал перечитывать снова, уже другими глазами. Оттуда я почерпнул немного – только то, что была убита молодая женщина, а пресса, насколько возможно, держалась в стороне. Итак, чье-то влияние подействовало почти сразу же. Полицейские репортеры наверняка скрежетали зубами, но тщетно.
Все-таки в этом деле было нечто неясное, и прежде всего характер убийства. Никто не мог убедить меня в том, что это сделал Терри.
