– Что это значит? – зашипел на меня Гренц.
– Это значит, что вы, может быть, просто дурачите меня и высосали эту историю из пальца. Может быть, не было никакого Родригеса с крашеными волосами, не было Марио де Серва в Отатоклане, и вы не имеете понятия, где находится Ленокс.
Гренц снова достал бутылку, налил себе порцию и опять выпил залпом.
– Я с радостью увижу вас на скамье подсудимых – проговорил он скрипучим голосом. – Такого хитреца я с удовольствием туда отправлю. Это обвинение будет долго, очень долго висеть над вашей головой, вы, любитель совать свой нос в чужие дела! Вы будете с ним ходить, есть и спать. И когда вы в следующий раз совершите ошибку, мы схватим вас. Но в данный момент я вынужден сделать то, от чего меня тошнит.
Он стукнул рукой по столу, взял перевернутую бумагу и подписал ее. Всегда можно определить, что человек подписывает свою фамилию, – его движения характерны Затем Гренц встал, обошел вокруг стола, ударил ногой в дверь и позвал Спрэнклина.
Толстяк вошел вместе со своим запахом. Гренц подал ему подписанную бумагу.
– Я подписал ордер на ваше освобождение, – сказал он мне. – Это моя неприятная обязанность. Вас интересует, почему я подписал эту бумагу?
Я встал.
– Если вы пожелаете мне сказать.
– Дело Ленокса закрыто, мистер. Больше нет дела Ленокса. Сегодня он написал полное признание и застрелился в своей комнате в отеле. В Отатоклане, как я и говорил вам.
Я стоял и глядел в пустоту. Уголком глаза я видел как Гренц медленно отступил, словно испугался, что я наброшусь на него. Должно быть, в этот момент у меня был злобный вид. Затем он снова сел за стол, а Спрэнклин взял меня за руку.
– Выходите! – сказал он визгливым голосом, – Иногда вечером приятно пойти домой.
Я вышел вслед за ним из кабинета и закрыл дверь.
Прикрывал я ее тихо, словно в этой комнате только что умер человек.
Я написал через копирку расписку, подписался и отдал оригинал. Мне вернули мои личные вещи. В приемной стоял какой-то мужчина, прислонившись к стойке. Когда я повернулся, он выпрямился и обратился ко мне. Ростом он был метр девяносто и тощий как жердь.
– Хотите, я отвезу вас домой?
В холодном свете он казался и молодым, и старым, усталым и циничным, но не проходимцем.
– За сколько?
– Даром. Я Лонни Морган из «Джорнал». У меня свободный вечер.
– Вы полицейский репортер? – спросил я.
– Только на эту неделю. Обычно моя область – муниципалитет.
Мы вышли из прокуратуры и нашли на стоянке его машину. Я взглянул на небо, там были звезды. Воздух был холодный и приятный, я с наслаждением вдыхал его. Потом я сел в машину, и Морган повез меня.
