— Надо его перевернуть, — сказала Юля. — Только осторожно.
За их спинами уже тяжело дышал Чуев. Они аккуратно перевернули его на спину. Лицо Руслана было сплошь в запекшихся кровоподтеках.
— Мать моя родная! — вырвалось у гиганта Чуева. — Да как же это? Руська…
— Эт-то хуже, чем я д-думал, — осипшим голосом, заикаясь, пролепетал аспирант Семеркин. — Профессору эт-то не понравится.
— Это уж точно, — согласился обалдевший Чуев. — Венедикт будет в ауте.
Последней подоспела Римма и тут же истошно закричала:
— Убили! Мама! Убили! — В порыве она закрыла лицо руками. — Руслана убили!
— Заткнись, дура! — сморщился от ее вопля Чуев. — Юлька, забери ее!
Крик Скворцовой и заставил Руслана очнуться. Только прежде его веки долго и конвульсивно вздрагивали.
— Смотрите, смотрите! — воскликнул Георгий.
Руслан открыл глаза, но вряд ли что мог понять.
— Живой! Живой! — радостно закричала Юля. — Он живой!
Все согнулись над ним и затихли. Только тяжело всхлипывала за спинами товарищей Римма.
— Пить, — едва слышно пролепетал Руслан, от спекшейся крови и недостатка влаги губы едва шевелились. Наконец его взгляд сфокусировался на лицах товарищей. — Пить, ребята…
Чуев вырвал из походной сумки флягу, сорвал крышку и приложил горлышко к губам раненого. Руслан глотал жадно, но сил у него оставалось мало. Много часов пролежать на земле с тяжелейшей раной не шутка. Переглянувшись, Никита Семеркин и Георгий Малышев влетели в охотничий домик. Аспирант уже выхватил свой газовый пистолет.
— Кто тебя так? — спросила Юля. — Кто это сделал, Руслан?
— Я не знаю, — едва сумел проговорил он. — Я не помню…
— А где Жанна?
— Кто? — Его лицо исказилось непониманием.
Он и впрямь едва соображал. Почти сразу же Семеркин и Малышев вышли из домика.
— Ну?! — спросила Юля.
Тот же вопрос читался и в глазах Чуева. Римма была близка к обмороку, но никак не падала. Только пошатывалась и поскуливала.
— Жанны там нет, — замотал головой Георгий.
— Не-а, — подтвердил его слова Семеркин.
— А где же она? — спросила Юля.
— Это нам предстоит выяснить, — ответил Георгий. — Вот что, вы сидите здесь, а мы с Никитой обойдем дом.
Они обошли «домик любви» и вернулись.
— Никого, — сказал Малышев.
— Мы обойдем дом метров на сто, — сказал Никита Семеркин. — И вернемся.
— Вначале надо позвонить в лагерь, — посоветовал Малышев. — Что сейчас там начнется, даже подумать страшно…
— Это сделаю я, — согласился с ним аспирант Семеркин, набрал номер профессора Турчанинова и сказал тяжелые, но правдивые слова: — Венедикт Венедиктович, это Семеркин. Нет, все плохо. Руслан Баранников едва жив, голова разбита, думали, что мертв. Ничего не соображает. Может, с крыши упал, я не знаю. Но Жанна Садовникова пропала. Нет нигде. Я не шучу, Венедикт Венедиктович, да, и не пьян. Собирайте команду, берите носилки, санитара — и к нам. Ждем. Да, и позвоните в полицию. Лучше это сделать вам. — Он приземлился на порожек дома. — Я согласен, это кошмар, и ужас, и катастрофа, — кивал он. — Пока не надо полицию? Несчастный случай… Ладно, ждем, — повторил он и, дав отбой, взглянул на товарищей: — Может, и впрямь несчастный случай? Надо Садовникову найти.
