На дворе был сильный ветер, но у меня не было никаких опасений, море совсем не казалось мне злым. Я, правда, видела в открытое окно женщин, спешивших в часовенку, где мы молимся, когда лодки с нашими близкими находятся во время бури в море, далеко от пристани. Вы, наверное, видали такие часовни у нас или в Бретани, где перед алтарем всегда висит маленькая лодочка? Итак, я видела женщин, проходивших в черных плащах возле нашего дома, но не чувствовала ни малейшего беспокойства. И пряла, все ожидая.
Потом, однако, и я взяла свой черный плащ — все его носят у нас — и также хотела помолиться с другими. Когда я дошла до конца улицы, там стояло кучкой несколько детей, и один из мальчиков говорил своему товарищу: «Знаешь, Бельфор погиб!» Услышав фамилию хозяина лодки, на которой уехал мой муж, я страшно испугалась, но подумала: мало ли чего дети не скажут. И пошла дальше, но уже не в часовню; свернула к домику замужней сестры.
Я подошла тихо и тихонько отворила дверь; у меня уже было как-то страшно на душе. Сестра, ее муж и сын сидели у стола и горько плакали. Они даже не заметили меня. Я не могла ступить шага, не спрашивала, о чем они плачут, только сказала сама себе, как-то внутренне, сама теперь не знаю — как: вот твоя рана! Была у меня эта рана в сердце, это была правда: я стала вдовой.
Так началось мое несчастье. На другой день пришли люди и принесли уже достоверную весть горя; они сочувственно жали мне руки и сказали: «Мы видели, как погибла лодка. Не ищи, бедная, и не жди». И я не искала уже и не ждала, но, однако, были минуты, когда, как во сне, я говорила себе: этого не может быть, он вернется. И я ухаживала за садом, каждый вечер зажигала лампу и ставила ее там, где сиживал он, читая газеты.
Через три месяца в Трепо нашли три трупа. Я пошла туда. По одеждам узнала, что мужа среди них нет. Его так и не нашли. Когда я уже потеряла надежду на возможность похоронить его в святой земле, я отслужила в церкви заупокойную литургию, а потом в доме, по нашему обычаю, поставили круцификс[7] в головах кровати, зажгли свечи, застлали постель белым покровом с черными слезами, будто лежал там умерший, потом пришел священник, и соседки, и родные, и каждый помолился, как у гроба, а уходя, кропил святой водой воздух по направлению постели.
Так похоронили мы его по-христиански, хотя вода не отдала его нам. Но и ее ведь создал Господь Бог, и, значит, и она Господня, как и земля, а разве это не утешение?
