— Бежим! — приказал он.
Мальчики побежали через дорогу. У дверей их поджидало несчастье.
— Пиластер-младший! Это ты? — прогремел над ухом знакомый властный голос.
Хью понял, что его песенка спета. Сердце у него ушло в пятки. Он застыл на месте и обернулся. Надо же было так случиться, что как раз в этот момент доктор Оффертон вышел из часовни и теперь стоял в тени портала — высокий, худой, болезненного вида мужчина в мантии и квадратной академической шапочке. Из уст Хью снова вылетел стон. У доктора Оффертона недавно украли деньги, а потому он настроен гораздо суровее всех остальных учителей. Встречи с Хлестуном теперь им точно не миновать. От этой мысли Хью невольно поежился.
— Подойди ко мне, Пиластер, — приказал доктор Оффертон.
Хью пошел к нему на негнущихся ногах, за ним плелся Тонио. «И зачем я вечно рискую?» — думал Хью в отчаянии.
— В кабинет директора, немедленно, — сказал учитель.
— Да, сэр, — выдавил из себя Хью.
Положение становилось все хуже и хуже. Когда директор увидит его мокрую одежду, то его, пожалуй, исключат из школы. Как он это объяснит матери?
— Живее! — нетерпеливо воскликнул учитель.
Оба мальчика словно по команде развернулись, но доктор Оффертон добавил:
— Я говорил не тебе, Сильва.
Хью с Тонио обменялись удивленными взглядами. Неужели решили наказать одного Хью, а Тонио оставить в покое? Но подвергать сомнению приказ учителя они все равно не осмелились бы. Тонио быстро скрылся в спальном помещении, а Хью отправился к директору.
Он уже ощущал прикосновение Хлестуна. Он знал, что неминуемо расплачется, а это гораздо хуже, чем физическая боль, ведь в тринадцать лет он достаточно взрослый, и ему будет стыдно лить слезы, как маленькому ребенку.
Дом директора располагался дальше других зданий. Хью едва переставлял ноги, но все равно ему показалось, что он дошел до него слишком быстро, а служанка распахнула дверь сразу же, как только он взялся за шнурок колокольчика.
Доктор Поулсон стоял в холле. Директор был лысеющим мужчиной с лицом бульдога, но выглядел он не слишком рассерженным, как полагалось бы. Не спрашивая, почему Хью застали вне спальни и почему с него течет вода, он открыл дверь своего кабинета и тихо произнес:
— Заходи, Пиластер!
Хью зашел и, к своему изумлению, увидел мать, которая сидела в кресле.
Еще хуже было то, что она рыдала.
— Я только хотел искупаться! — выпалил Хью.
Дверь за ним закрылась, и Хью понял, что директор остался снаружи.
Тут до него стало доходить, что эта ситуация не имеет никакого отношения к тому, что он нарушил правила, тайком купался в неположенном месте, потерял одежду и был обнаружен мокрым и полуодетым.
