, которые понастроили на них своих ферм, в виде укреплений для защиты от нападений туземцев. Под страхом уплаты значительного штрафа скваттеры обязаны иметь в них склады со всеми необходимыми вещами: съестными припасами, оружием, платьем и прочим товаром, который они обязались продавать по мельбурнским ценам. Кроме того, они должны принимать у себя, хотя бы на три дня, всякого путешественника, который нуждается в их гостеприимстве.
Станция «Трех фонтанов», — таково было название жилища сэра Рида, — когда мы достигли ее, была полна жизни и шума. Во дворе в определенном порядке были расставлены шесть огромных экипажей. Это громоздкие колымаги, сажени в три длиною; в каждую из них впрягалось по крайней мере десять лошадей. Эти дилижансы австралийских колонистов, похожие на фуры[4] южноамериканских буров, обыкновенно кроются крепким полотном. Вместимость их необычайно велика: в фуре помещается оружие, съестные припасы, инструменты, бочонки для воды, принадлежности лагеря и т. д., — короче, в них кладется все, что обыкновенно берут на корабль, собираясь в дальнее плавание. Таким образом, австралийский путешественник никогда не должен забывать, что изречение философа: «Omnia mea mecum porto»[5] — здесь непреложно.
Толпа слуг трудилась над фурами. Одни обивали гвоздями навес, другие натягивали железные шины на тяжелые колеса, третьи пробовали крепость упряжи. Работа так и кипела в их умелых руках.
Наш приход был тотчас замечен, и хозяин вышел встретить гостей. Это был старик лет 60, с гордым, величавым видом. Несмотря на годы и седые волосы, его высокая мускулистая фигура поражала крепостью. Казалось, он не знал усталости.
Близ него стояли два молодых человека, из которых старшему на вид было около 25 лет, а младшему лет 20. Оба юноши были одеты по последней парижской моде, только на головах у них были надеты не шляпы, а белые пробковые шлемы, столь обычные у английских путешественников.
При виде майора Гарвэя, друга детства, вся британская чопорность сэра Рида исчезла в широкой улыбке. Он раскрыл объятия, и два друга крепко, по-товарищески обнялись.
— Генри!.. — Том!.. Какое счастье! — вырвались одновременные восклицания.
Когда первый восторг прошел, майор превратился в светского человека и церемонно представил нас скваттеру, который встретил обоих офицеров, Мак-Кроули и Робертса, как соотечественников.
Что касается вашего покорнейшего слуги, то достойный джентльмен принял меня так, что только скромность заставляет умолчать об этом. Как выяснилось, моя репутация путешественника и рассказчика преодолела моря, и сэр Рид долго не переставал осыпать меня своими похвалами.
