— Зачем вы носите очки?
По лицу Елизаветы Николаевны скользнула растерянность, словно она не поняла вопроса.
— Что?
— Ваши очки. — Он коснулся уголка своего глаза. — Зачем вы их носите?
Она несколько секунд молчала, и спектр эмоций на ее лице стремительно менялся: от растерянности до удивления, а потом и негодования. Странно, но от строгости и неприступности не осталось и следа. Елизавета Николаевна вспыхнула, как факел, ровно на несколько мгновений став похожей на настоящую рыжую девчонку с веснушками, но уже в следующее мгновение снова превратилась в Снежную Королеву.
— А зачем обычно носят очки? — холодно спросила она.
— Чтобы лучше видеть, — послушно ответил Максим, не сдержав улыбки. Теперь, когда он убедился, что строгость эта — всего лишь удачная маска, ему стало смешно и захотелось подразнить ее. В конце концов, он не на работе, а обычный доброволец. — Но для этого нужны стекла с диоптриями, а у вас обычные. Из этого я делаю вывод, что вы носите их для солидности.
Он видел, как загорелись гневом ее глаза и ярким пожаром — щеки. Наверное, никто раньше не замечал того, что стекла в ее очках без диоптрий. Почти захотелось извиниться на свою наблюдательность, но уж больно забавной выглядела девчонка, как будто сотканная из противоречий. Все эти очки с простыми стеклами, строгие блузки и юбки, карандаши под линейку — это как будто слишком чужеродно для нее. Брови цвета темной карамели, рыжевато-русые волосы, светло-зеленые глаза, алеющие щеки — вот что настоящее.
— Сколько вам лет?
— Какое это имеет отношение к вашему расследованию? — Вопрос прозвучал резче и порывистее всех предыдущих фраз.
— Никакого, — Максим улыбнулся и развел руками. — Я просто поддерживаю беседу.
— Я бы предпочла, чтобы беседа была по делу.
— Хорошо, — он послушно кивнул. — Пусть вы с Соболевой общались не так тесно, как думают ваши коллеги, но вы наверняка имеете о Марине Петровне мнение? Поделитесь им? Только честным. Я не придерживаюсь мнения, что о покойниках или хорошо, или ничего.
Елизавета Николаевна пожала плечами, явно приводя себя в душевное равновесие, раз дело вновь коснулось убийства, а не обсуждения ее очков и возраста.
— Она была запойной алкоголичкой. Могла не пить несколько недель, а затем срывалась и уходила в запой. На урок часто приходила с похмелья, здесь тогда дышать нечем было, я старалась лишний раз в подсобку и не заглядывать. Часто во время уборки выбрасывала пустые бутылки.
