Борух не получил ожидаемого эффекта от своих слов. В первую очередь потому, что Шимон знал этим словам цену и то, что в семи случаях из десяти за ними не стоит вообще ничего. К тому же, он нашел красивый контраргумент:
- Если вдуматься, то мы все - сыновья Бога.
- Некоторые - дочери. - Как раз на этих словах в комнату вошла Хава Яффа, похожая, верно, на свою тезку прародительницу Хаву: безукоризненно красивая, но без капли женственности в жестах и мимике. То ли, выйдя за Боруха, не нуждалась больше в смущенных улыбках и томных взорах, то ли, скорее, с детства не имела рядом примера для подражания.
- Как сказал бы Бар-Йосеф, - со смехом сообщил Хаве Шимон, - то, что ты вошла именно в эту минуту, - не случайно.
- Ай, для него все не случайно, - отмахнулась Хава. Борух, пошли обедать. Шимон, есть будешь?
- Да нет, спасибо, - отрицательно качнул головой Шимон, умоляя голодными глазами позвать его еще раз.
- Да что ты ломаешься?! - прикрикнула Яффа. - Пошли есть.
- Кстати, что этот Святой вытворяет с пищей! - предпринял Яков попытку вернуть разговор в прежнее русло.
- Во всей Иудейке больше тем для разговоров не осталось, кроме Бар-Йосефа, -недовольно проворчала Хава. - Куда ни пойдешь - кругом один Бар-Йосеф. Вы есть идете?
- Да, так я же не дорассказал, - воскликнул Борух и с размаху хлопнул Якова по колену так, чтобы было больно: он так шутил. - Сегодня же он рассказал, что он Мошиах!
- Че-го?!?!?!
- Вот-вот, - неохотно поддакнул Яков. Кажется, его расстроило, что не он первый сообщил здесь эту новость.
- Пока он, правда, поведал это по большому секрету, потому что, говорит : "Мое время еще не пришло".
- Мошиах? Ну, это уже...
- А, скажи? Рядом с этим меркнет даже его обет безбрачия!
- Он не боится, что его побьют камнями? - спросил Шимон, без особой, впрочем, тревоги: последний раз религиозность просыпалась в евреях Иудейки, когда обсуждали, сколько денег потребуется для новой синагоги, и уснула окончательно, когда их - эти деньги - после обсуждения стали собирать.
Борух не ответил: ему интереснее был вопрос о половом воздержании Бар-Йосефа, и он стал длинно рассказывать о том, что Святой, мол, потому и обходился без женщин, что во сне, по ночам, он на правах Мошиаха входит в гарем царя Соломона и услаждается там, сколько влезет. А по утрам просыпается в луже... В течение этой речи Хава несколько раз шумно порывалась уйти, но все-таки оставалась, как только оскорбленно замечала, что никто ее и не держит. Шимон же повторял в голове свежевыученную порцию египетских слов, потому что теперь уж Борух точно врал, врал, к тому же, безвкусно и не смешно.