- У тебя типичная мания величия - не преминул вставить Сид. - В прошлой жизни ты определенно был холопом.
- Спасибо. Так почему я должен считать собой того дожа (или того холопа), от которого мною усвоены молекулы души, а не эту воблу, белки которой переварятся и тоже станут моими? Ни память, ни условные рефлексы - привычки, то бишь - меня не роднят ни с тем, ни с этой. Таким образом, заботу о том, чтобы в раю жил кто-то, может быть даже похожий на меня характером, но не связанный ни родственными, ни дружескими узами я считаю просто... Переселение душ, Олежек, вещь непроверяемая, а я, как естествоиспытатель, считаю опыт критерием истины.
- Какой ты естествоиспытатель? - скривился Олег. - Бывший будущий ученый. Три года назад ты пошел в техвуз, потому что не брали в университет, я понимаю. И неужели ты за столько времени не осознал еще, что будешь рассчитывать диаметры трубопроводов и аппараты с мешалками?
Он не должен был этого говорить. Фришберг почувствовал, как напряглись его скулы и подбородок, но из-за бороды этого, к счастью, не было заметно. Лицо Сани не обладало вредным свойством краснеть или бледнеть от внутренних переживаний, а глаза - "зеркало души" - он вперил в видак в противоположном углу зала. Так Кошерский и не заметил, как в мгновенье ока нажил себе врага. Он преспокойно продолжал дискуссию и добивал восьмую кружку:
- В этой жизни ты не помнишь прошлой, в будущей не будешь помнить этой, но после того, что кришнаиты называют Освобождение из материальных цепей...
- Из цепи материальных перерождений, - уточнил Сид. - В материальных цепях сидят осторожники, да и то уже нет. Не те времена, батенька!
- Как тот бессмертный духовный ты будешь помнить и эту жизнь, и прошлую, и все остальные и воспринимать их как свои приключения... Правда, довольно страшные. Короче, воспринимать себя тобой... в частности, и тобой, только очень счастливым.
- А что ты скажешь про демографический взрыв? Народу все больше, а душ - столько же? - Саня выглядел все столь же поглощенным спором, но говорил, на самом деле, не задумываясь. Мысль его рыскала в других дебрях, и как охотник кричит собаке: "След! След!",- так и Фришберг подгонял свою мысль хлестким призывом: "Месть! Месть!" Есть выпады, которых он не прощает...
- Как ты не понимаешь?! - воскликнул Сид. - Души, как амебы, умножаются делением. Поэтому в наше время стало так много мелких душонок!
Кошерский расхохотался и зааплодировал, но не счел шутку исчерпывающим ответом: