Жертвой такого стремления стал и Гюнтер Квандт. На фирме, которой он управлял 10 лет, произошло восстание против Квандта как крупного акционера. Зачинщики находились в управлении фирмой. После того как полиция запретила Квандту заходить в помещения AFA, жадные до власти члены нацистской партии стали подстрекать сотрудников фирмы выступить против председателя Наблюдательного совета. Молодые сотрудники AFA в формах штурмовиков взяли в осаду даже центральный офис на Асканишерплатц.
Личная секретарша Квандта Ингрид Вёлленштайн вспоминала позже об этом мятеже: «Так как инициатором ареста был член правления, член нацистской партии Штамер, который хотел сместить господина Квандта с его поста на аккумуляторном заводе и присвоить фирму, выяснилось, что анонимный донос был лишь поводом, и бравые нацисты попытались с помощью этого партийно-политического преследования господина Квандта добиться собственных выгод». В противоположность утверждению Квандта причины его ареста очень хорошо сформулированы в заявлении Вёлленштайн, которое было представлено защитой Квандта на процессе денацификации после войны: «Мы спокойно разрабатывали защиту обвиняемого и представили все подтверждающие документы. Нападки были настолько беспочвенными, что защита одержала полную победу. Обвинение было снято. Но тем не менее д-р Квандт продолжал оставаться в заключении. Ему также было запрещено входить в офисы и на предприятия. Лишь через четыре месяца его освободили».
Позже Гюнтер Квандт попытался создать впечатление, что четыре месяца тюремного заключения дают ему право считаться пострадавшим от нацистского режима. Однако запись от 14 июня 1933 года в дневнике Геббельса свидетельствует, что тогда Квандт провел в тюрьме только шесть недель. «Приказ об аресте Гюнтера Квандта. Освобожден за 4 миллиона. Так обстоят дела. Я никоим образом не вмешиваюсь. Если он отступился, то должен быть наказан».
Гюнтер Квандт был членом той германской элиты в экономике, военных кругах и государственном управлении, которая в 30-е годы одобрила и поддержала гитлеровскую политику вооружения и подготовки к войне. Сначала, вероятно, руководящие круги делали это, полагая, что речь идет только о пересмотре обидного для Германии порядка, сложившегося после подписания Версальского договора. Но можно говорить, вероятно, о приукрашивании ситуации задним числом. Квандт писал в своих воспоминаниях: «То, что мы получали сильный вермахт, я приветствовал, полагая, что только с его помощью можно будет обуздать господствовавший произвол партии». Подобная аргументация преподносит производство оружия как первый акт восстания против нацистского режима.
