Когда Мэйсон и Слайделл покинули форт Уоррен, ни в Бостоне, ни в стране в целом не произошло никаких волнений. Бэйтс объяснял колебания президента и некоторых членов кабинета, не сразу поддержавших позицию Сьюарда, опасением вызвать «недовольство нашего народа, который может обвинить нас в трусливой покорности английской силе».[204] Они неправильно толковали общественные настроения. Сорок дней, которые прошли между известием о захвате Мэйсона и Слайделла и их освобождением, дали возможность трезво оценить ситуацию, и решение правительства оказалось «единодушно и глубоко поддержано всем народом».[205] Это, возможно, показывает, что если бы президент и госсекретарь сразу приняли то решение, к которому пришли впоследствии, они и тогда могли бы рассчитывать на поддержку нации. Быстрая и правильная реакция могла бы сделать последующую историю отношений между Англией и Севером совершенно иной. А так эпизод оставил трудно заживающую рану. Многие американцы считали, что их страна испытала унижение, будучи вынуждена подчиниться категорическому требованию. Эту позицию выразил Чейз на заседании кабинета министров. Поддержка «заключения, к которому пришел государственный секретарь, – сказал он, – для него как нож острый. Я бы пожертвовал всем, что имею, лишь бы не согласиться с освобождением этих людей».[206] В ходе решения вопроса и впоследствии обе стороны не понимали друг друга. За океаном господствовало мнение, что Север «решил устроить ссору с Англией».[207] С другой стороны, у нас было распространено убеждение, что Великобритания только и ищет предлога, чтобы поссориться с Соединенными Штатами. Даже среди тех, кто не придерживался столь крайних взглядов, превалировал дух суровой решимости. «Не могу поверить, – писал Нортон Лоуэллу, – что английское правительство хочет войны. Если так – они получат ее со всеми последствиями».[208] Взаимное непонимание сформировало в каждой стране убеждение, что в другой господствуют шовинисты. На самом деле существенное большинство граждан как в Англии, так и на Севере с радостью приняли мирное разрешение затруднения с «Трентом». Юг, напротив, испытал горькое разочарование.[209]
