.
Другой отличительной чертой пропагандистской кампании стало господство в ней национального (народного) языка. Это, разумеется, не мешало чтению печатных работ той частью образованной церковной аудитории, которая поддерживала гораздо более ограниченный рынок изданий на латыни, но издания на национальных языках действительно позволяли обратиться к более широкому кругу читателей. Латынь в печатных изданиях постепенно уступила первенство преимущественно немецкому языку, и в 1520-х гг. латинские названия печатных работ составляли едва лишь одну четвертую от общего их числа. В случае с сочинениями Лютера преобладание народного языка было еще более поразительным. Большинство евангелических писателей, включая Лютера, в 1520-е гг. были представителями духовенства, и их доминирование, вполне вероятно, способствовало обеспечению связности и однородности протестантской доктрины, чему в этот важный период способствовал печатный станок. Как отметил Марк Эдвардс, это был период, когда географическое распространение публикаций Лютера достигло своего пика. По мере возникновения новых течений в Реформации, вызванных предложенными другими деятелями различных богословских толкований или откликов на местные заботы и обстоятельства, Лютер все больше становился автором сочинений для областной аудитории[93]. Численное преобладание сочинений Лютера среди изданий на немецком языке сменилось увеличением доли других самых разнообразных работ.
Часть наследия Лютера для Реформации состояла в признании им потенциальной силы, присущей печатному слову. Тесную связь между книгопечатанием и распространением протестантства могли легко распознать как те, кто боялся ее последствий, так и те, кто пытался извлечь из нее выгоду. Эта модель хорошо просматривается на немецкоязычных землях, однако вне границ коренных областей Реформации данные могут быть совершенно иными. Аргументы, приведенные в пользу печатных изданий как главного агента перемен и проповедника Реформации, а также мнение, что сочинения Лютера занимают в этом процессе центральное место, становятся не столь убедительными, если мы займемся анализом иных стран[94]. Успешные и плодотворные договоренности между Лютером и его печатниками, обращение Лютера к аудитории, для которой он писал, а также практическая, финансовая и техническая поддержка, которая позволяла в короткие сроки выпускать дешевые и доходчивые брошюры, были во многих отношениях уникальной чертой немецкой и городской Реформации. Протестантство не создало книжного дела
