.
Одновременно Лютер читал трактат Лоренцо Валла «Рассуждение о подложности так называемого Константинова дара», изданного в 1517 г. гуманистом Ульрихом фон Гуттеном[71]. Чуть позже в ряде памфлетов – «К христианскому дворянству немецкой нации», «О вавилонском пленении церкви» и «О свободе христианина», адресованных разным группам верующих, – Лютер изложил собственные взгляды на власть Церкви и Писания, пап и князей. В этих трех сочинениях Лютер заложил основание новой формы христианской жизни. Он утверждал, что обязанностью князей является обеспечение реформирования Церкви. Если человек спасется, то только через веру и справедливость Бога, а не дела грешника на земле. Таинства, не основанные на Писании, нужно отвергнуть, а, игнорируя или искажая Писание, папа слепо ведет Церковь к идолопоклонству. Духовное и материальное разделение духовенства и мирян отвергалось; Церковь Христа, утверждал Лютер, – священство всех верующих (всеобщее священство). Таинство посвящения в духовный сан не имеет основы в Писании, поэтому положение духовенства должно происходить из веры, а не церковных обрядов.
В этой теории нравственное или богословское заблуждение в Церкви не имело простого лекарства – требовалось более радикальное действие. Как утверждал Брэд Грегори, «институциональные злоупотребления и развращенность рассматривались как симптомы ущербности основания, а именно как ложные и опасные учения». Новые основы богопознания были найдены и объяснены в принципе Sola scriptura («только писание») – лишь Писание служит источником авторитета в Церкви[72]. В течение десятилетия после 1520 г. последствия этого оказались весьма значительными, но сами по себе дебаты были не новы. Мы снова находим подтверждение тому, что теология Лютера выросла из разногласий позднесредневекового христианства[73]. Ранние размышления Лютера и преподавание по вопросам Писания стали необходимыми шагами на пути к принципу Sola scriptura. Кроме того, на Лютера оказали влияние Уильям Оккам и его последователи, особенно Габриэль Биль, и тексты Отцов Церкви, с которыми Лютер был хорошо знаком[74]. Возможное столкновение между Библией и Церковью было явным, хотя и не получило объяснения в 95 тезисах. Но под давлением Иоганна Экка, в ходе Лейпцигского диспута 1518 г., Лютер полнее оценил последствия утверждения, что можно оставаться верным как папе, так и Писанию даже в том случае, когда папские буллы, казалось, искажали Слово Божие или противоречили ему. «Я не позволю утверждать новые символы веры, бранить, порочить и судить всех других христиан как еретиков, отступников и неверных только из-за того, что они не подчиняются папе, – с пафосом заявил Лютер и продолжал: – Все, что утверждает папа, что он делает и как поступает, я буду принимать только после того, как сверю это со Священным Писанием. Это должно оставаться во власти Христа и быть судимым по Писанию»
