. Границы между этим интересом, уважением и поклонением не всегда были строгими, и даже если реликвии больше не являлись предметами богослужения, они сохраняли культурное значение, которое не полностью отделялось от их священного смысла.
Если мощи святых порождали вопрос о статусе усопших, споры о духах и видениях в раннее Новое время выросли из желания объяснить и реформировать феномен «безвременно умерших». Средневековые традиционные знания о духах были неоднородными и изменчивыми, а взаимодействие с умершими отражало потребности и заботы живых, а также их личные, культурные и догматические предпочтения. Упразднение протестантами чистилища стало громким, но двусмысленным заявлением, что во взаимодействии мира живых и мира мертвых для спасения души не может быть ничего хорошего. В этой концепции души мертвых находились вне пределов досягаемости молитв живых, а дела живых были недосягаемы для мертвых[407]. Концепция загробной жизни, в которой не было чистилища, отмела условие страдания в нем душ и создала новую культуру, в которой не было места для блуждающих умерших. Разделяя уверенность евангелической полемики, Кит Томас описывает веру в духов как «тайный пароль, отличающий протестантов от католиков»[408]. Английский евангелист Роберт Виздом в полном соответствии с установкой реформаторов достаточно резко заявлял, что «души ушедших не возвращаются, чтобы играть с нами в прятки»[409]. Реджинальд Скот пришел к выводу, что Реформация подавила широко распространенную веру в привидения[410]. Скрибнер утверждает, что отказ от чистилища подорвал само существование духов и духи не пользовались уважением в конфессиональных спорах раннего Нового времени. Действительно, их постоянное присутствие на религиозной и культурной сцене поместило их вне досягаемости доктринальной уверенности[411]. Чистилища мертвых уже не существовало, но его продолжали видеть.
В результате в раннее Новое время духи оказались в центре оживленных и повторяющихся споров о теологии и географии загробной жизни, природе мертвых и толковании привидений. Рассказы о привидениях были традиционно синкретичными, становясь плавильным котлом, в котором смешивались теологические предположения о происхождении и роли средневековых привидений и более прагматичные пастырские заботы, вызванные стремлением к утешению и безопасности. Эту мощную смесь составляло сочетание протестантских взглядов на Божественное Провидение и присутствие сверхъестественного в мире природы. Духи проникли в литературу и язык как судьи и создатели напряжения и конфликтов, поскольку ниша, возникшая из-за упразднения чистилища, стала пространством, в котором духи еще могли существовать
