— Водяной и то чище! — осуждающе заметил Ефимаха. — Утей всех расшарахал? Ты мне смотри, без толку не проказничай! — Он пригрозил кобелю кнутовищем. — До времени птицу нельзя баламутить.
Пес, вывалив горячий язык, плутовато поглядывал на хозяина, подвиливая хвостом при каждом слове.
От Тузика несло тухлым болотом, сыростью и псиной. Старик придержал лошадь.
— Я те во двор такого вонючего и грязного не пущу. Фьють! Марш в речку, и чтоб блестел!
Кобель остановился, думая, подчиниться ли хозяину, нехотя повернулся и потрусил к чуть заметной песчаной косе.
Ефимаха выехал на гору, перед своим двором слез с лошади, снял седло и уздечку:
— Поди, кормилица, на лужок, повольничай, тоже ведь не железная.
Отпустив Повитуху, объездчик походил, разминая ноги, а потом подошел к обрывистому спуску и присел на землю.
«Кобеля надо подождать, а то кабы кирпичиной кто не запустил».
За долгую службу объездчик Ефимаха нажил себе немало врагов. Когда он ехал по деревне, знал, из какого окна как на него смотрят. Смотрели на него по-разному. Вот крайняя изба Васьки Ветродуя. Пустынный, поросший крапивой и лебедой двор, обвалившийся погреб. В избе два целых окна, остальные заткнуты драными мешками, набитыми соломой. Беззаботный мужичонка, хил телом и убог умом. Живет, как говорят, чем бог наделит. В трудное время воровал, но воровал по-божески — лишь бы брюхо набить, Сейчас пасет скот и живет честно. Деньги пропивает, а харчи казенные. С этим все ясно. Если сведет их судьба нос к носу, поздороваются, а если по разным сторонам улицы пройдут, не заметят друг друга.
Рядом с Ветродуевой избой дом Софьи Клушки, многодетной вдовы. Эта при встрече вроде улыбается, а проедет Ефимаха — плюнет вслед. Сколько раз в голодные годы попадалась с ворованным. Бывало, едешь полем, и вдруг замельтешит что-то впереди, замельтешит — и как сквозь землю провалится. Что твое видение, но Ефимаха не верующий. Он продолжает свой путь как ни в чем не бывало. Доехав до оврага, скачет к деревне, а там, затаившись где-нибудь в тени, ждет.
Проходит время, и «видение» объявляется с мешком за плечами.
— Добрый вечер, Софья Агафоновна!
Софья каменеет, потом устало опускается на мешок.
— Чай, за день не находилась? Ночью-то отдохнуть надо, поспать...
— Какой тут отдых, ртов-то вон сколько!..
— Что несешь-то?
Софья отвечает.
— Зря жадничаешь, Софья Агафоновна! Ребята твои сегодня уже мешочек картошки увели. На неделю хватит.
