Федор идет на мост, внимательно осматривает его, топает несколько раз ногой, как бы убедившись в прочности, обращается к Сашуле-председателю:
— В войну помню, как танка перемахнула, и ничего. Давай, Олег, чо труса играть?
— Давай, — шевельнулся под шляпой подбородок. — Хведор знат!
— Гони... А хошь, езжай к броду, — вмешивается в разговор председатель. Жест его и голос нерешительны.
— Темнеет. Пока докачу к броду, смеркнется, да там и завязнуть можно... Чуть в сторону ил...
— Гони...
Председатель идет на середину моста. Олег бредет к трактору. Остальные с любопытством ждут. Мотор заводится сразу. Трактор вздрагивает и катится по мосту.
Олег привстал над сиденьем, открыл дверцу кабины, приготовился в любую минуту выпрыгнуть. Круглое лицо его покраснело, а глаза расширились от напряжения.
— Осторожней! Ехать по чуть-чуть, — советует Сашуля-председатель.
— Гони галопом! — кричит Федор.
— Уходи с мосту!..— Олег переключает скорость, добавляет газу. Выражение лица меняется, оно становится решительным. Трактор сразу срывается с места и проносится мимо отбежавшего в сторону председателя. С моста в реку сыплется рыжая труха и земля.
— Вишь, — обращается Федор к своему напарнику, — а в войну танка еще швыдше перемахнула. Ен еще крепок, постоит, мост этот.
Утром Федор, прихрамывая, идет в конец деревни.
Ночью выпала хорошая роса. Пыльная дорога темна от влаги, на ней остаются четкие следы пастуха и полоса, похожая на след змеи, от кнута, который тащится за Федором.
Заря выдалась прохладная. Конец июня пахнет сеном, укропом и молодыми свежими огурцами. Дышится глубоко, свободно.
Пастух подходит к огромному, похожему на круглый стол пню, сметает с него травой птичий помет, садится.
Отдохнув, Федор вытаскивает из-за пазухи рожок, вытирает его со всех сторон и начинает играть.
Мягкие, как звон родника, звуки не нарушают утренней тишины. Они вплетаются в общую гармонию раннего летнего утра, сливаются с щебетанием ласточек, хлопотливо снующих у самой земли, с криком петухов и хриплым карком проснувшихся грачей.
Федор несколько минут играет на рожке, по его выражению, для своей души. Но вот он замолкает, вытирает рожок опять об рукав и заводит новую мелодию.
Звуки рожка усиливаются, дрожат на высоких нотах, и теперь их можно услышать в другом конце деревни.
Из немногочисленных дворов выходят лениво жующие коровы. Со двора их выгоняют хворостинами хозяйки, а дальше они идут сами на звук рожка.
