Ваня днями пропадал в лесу, на лугах, собирая всяких насекомых, ящериц. В семье «козявошником» его звали. Ваня не обижался, когда отец начинал над ним подтрунивать.
— Не люблю твои скучные цифры, и вообще мертвое для меня безынтересно, — говорил сын.
— Чудак!— горячился отец. — Цифры становятся живыми, одушевленными, когда человек творит. Ну, что и кто имеет еще такое стремительное движение, как цифры?..
Ваня отмахивался и уходил к своим козявкам.
Если человек окружен счастьем, он не замечает движения жизни, как своего дыхания...
Думая о сыне, Анна Николаевна забывается, сон вязко и незаметно туманит разум, уходит из сознания шум дождя, стук ходиков. Очнулась Анна Николаевна утром. Окно приоткрыло ветром, утренний воздух свежий, в нем густые запахи скошенных лугов. На цветастой фарфоровой вазе, которую ей подарили коллеги в день ухода на пенсию, играют солнечные зайчики.
Учительница ощущала, как душа ее наполнилась необычной тревогой. Сейчас что-то должно произойти. Она напряженно прислушалась, не скрипнет ли калитка, не откинет ли кто штору, чтобы заглянуть в комнату? Нет, все должно произойти не так. У нее еще есть время, и она должна его встретить в поле. — Анна Николаевна поняла свою тревогу: сейчас придет сын!.. Да, вот он идет по большаку. Как он изменился за долгие годы, вытянулся, раздался в плечах, и у него так же, как у отца, быстро растет борода. За дорогу уже появилась жесткая золотистая щетина». — Анна Николаевна с такой отчетливостью представила возмужавшего сына, что решила проверить — не сон ли это. Она отодвинула стул, быстро оделась, раздвинула шторы.
И предметы, и яркое солнце — все настоящее, на тропинке — никого, но все равно Анна Николаевна торопливо, дрожащими руками причесалась.
Причесавшись, одела праздничное платье и, забыв посох, вышла.
За ночь липа изменилась, и эту перемену учительница отметила сразу, рано начавшие желтеть листья позеленели и влажно блестели на солнце, а ствол дерева вроде стал стройнее. Над ясным ржаным полем повис звонкоголосый жаворонок.
Анна Николаевна посмотрела вдоль тропинки и чуть не упала в обморок. Через рожь навстречу шел светловолосый молодой мужчина, впереди его то выныривала, то исчезала тоже светловолосая ребячья голова. От напряжения у Анны Николаевны заслезились глаза, мужчина слился с рожью.
«Вот и дожила до галлюцинаций», — она вытерла заслезившиеся глаза и опять четко увидела приближавшегося мужчину с мальчишкой, все их движения были настолько естественными, что Анна Николаевна больше не сомневалась в том, что все происходит на самом деле.
