— Придет пора, — отвечал Виктор Петрович, — подыщу что-нибудь.
Однажды Василий Корнеевич Зазулин сообщил ему, что земли у подножия Боюканского холма земство в скором времени намерено отдавать под застройку бесплатно. Эта новость насторожила Виктора Петровича: бесплатно еще никому ничего хорошего не доставалось. Однако Василий Корнеевич убедил его поехать на место и посмотреть, а уж после решать. С сомнением отправлялся Виктор Петрович в путь. Но чем выше поднималась коляска, тем светлее становился воздух, тем свободнее дышалось. В глубине небесной чаши светило очищенное от кишиневской пыли солнце.
Начало Леовской улицы, что вела к Боюканам, уже застраивалось, хотя земство еще не обнародовало своего распоряжения. Вскоре дорога уперлась в узкую тропу, по обеим сторонам которой поднимался густой подлесок. Лошадь встала. Дальше отправились пешком. Подлесок перешел в молодые буковые кодры. Они шли и все продолжали натыкаться на столбики с фамилиями владельцев даровых участков.
Стало казаться, что они сбились с дороги, когда неожиданно открылась светлая поляна, откуда хорошо были видны Боюканский спуск и озеро в долине. За озером — плавни и камыши, в которых гуляли аисты. Дальше, у самого горизонта, гривой вздымались сине-зеленые холмы. От всей этой благодати веяло чистотой и свободой. О том, чтобы жить здесь, можно было только мечтать.
Виктор Петрович встал, широко расставив ноги, и застыл неподвижно. Не было, казалось, сил, какие могли бы сдвинуть его с места. Наконец он завертел головой и решительно шагнул в заросли, выломал крепкий сук, валуном вбил в землю и засунул в расщеп свою визитную карточку, приписав сверху: «Не трогать!»
В земстве на его прошение выделить ему облюбованный участок взглянули благосклонно, и на первом же заседании земской коллегии он получил разрешение строить дом.
Уговорив будущего шурина держать в секрете новое предприятие, Виктор Петрович засучил рукава. Вместе с рабочими он расширял просеку, возил бут и бревна, доски и черепицу, скобы, гвозди, известь. Он готов был вместе с каменщиками выкладывать стены, согласен был сам настилать полы, лишь бы быстрей шла работа.
Василию Корнеевичу пришлось применить все свое влияние, чтобы сбить с Виктора Петровича эту вредную, по его разумению, ажитацию, ибо план дома — размещение комнат, окон, дверей — и разбивку сада надлежит производить расчетливо, «умственно», со вкусом.
Виктор же Петрович решил во всем полагаться на свой строительный опыт. Разговоры об архитектуре он в данном случае не воспринимал всерьез: ведь не дворец же он собрался строить. К тому же надо было поторапливаться: близилась осень. Правда, в Кишиневе она всегда отличалась обилием погожих дней.
