Теперь же, когда я понял, что он словно и не пытается активно защититься от меня, мой пыл несколько поугас.
Как бы мне не хотелось отомстить ему за предательство, пытки и убийство отца… из трупа не вытащишь информацию. А учитывая, что дверь наружу закрылась автоматически, то выход из комнаты либо спрятан где-то внутри, либо его нет и вовсе. Так что непонятно, как долго придется здесь проторчать… а сидеть несколько часов в компании мертвеца занятие довольно утомительное.
Это не значит, что мне не хотелось увидеть, как любимый дядя корчится в агонии, просто, в отличии от Рэма, я уверен, что ему было что мне сказать.
Не знаю, сколько времени мы просто молча смотрели друг на друга, внимательно отслеживая малейшие движения, полностью готовые к тому, чтобы снова столкнуться в драке, но за эти напряженные минуты я кое-что заметил. Последний раз мы виделись с Говардом во время той экзекуции в отеле, а с того момента прошло не так уж и много времени. Вот только изменился дядюшка кардинально.
Глаза его были уставшими, кожа бледной, а губы чуть ли не синими… сначала я предположил, что это просто следы недосыпа, однако никакой недосып не способен сделать взгляд настолько тяжелым и пустым. Чем бы Говард не занимался прошедшую неделю, это выжало из него все нервы и соки.
Я хмыкнул.
Поделом.
— Марк, — он заговорил первым, как можно аккуратнее подбирая слова, — не думал, что снова увижу тебя.
— Не думал, что ты полный ублюдок, — я встал во весь рост и отряхнулся, не отводя от него взгляда. — Хотя всегда догадывался.
Все детство дядя для меня был чем-то непонятным. Он не сильно любил общаться со мной, помню, что даже в раннем возрасте у меня зачастую возникало стойкое чувство, что я его по меньшей мере раздражаю. Можно было бы списать на то, что он просто не любил детей, однако даже когда я вырос, ситуация никак не изменилась. Он просто здоровался со мной и уходил, не говоря ни слова. С отцом у дяди тоже отношения складывались весьма натянутые, кажется, я никогда не видел, чтобы они говорили о чем-то, кроме клановых вопросов.
Говарда в моей жизни было очень мало и, похоже, он делал всё, что так оно и оставалось, я же в свою очередь тоже довольно быстро стал недолюбливать его. Но в остальном мне до него почти не было никакого дела… до какой-то жалкой недели назад.
Я хмыкнул.
Мы стояли в небольшом помещении, как следует осмотреть которое мне выпала возможность только сейчас. Выглядело убежище довольно по-спартански — четыре серые стены, двухъярусная кровать, вмонтированная в одну из них, шкаф с, надо полагать, провизией и небольшой столик с ноутбуком, который я разломал при падении. Похоже, Белецкий больше относился к этому месту как к небольшому перевалочному пункту, в котором он останется на пару суток, не больше. Честно говоря, мне и самому трудно представить месяцами скрывающегося в темноте узкой комнате Вульфрика. Возможно, прозвучит наивно, но это будто совсем не его стиль.
