— Белецкий, — спокойно ответил Илья, что всё это время опирался на столешницу сбоку от меня.
Было несложно свести два и два. Просто хотелось услышать это от них.
Я кивнул и закрыл глаза.
Скорее всего, Белецкий не знал, что под маской скрывалось мое лицо. Возможно, он не подозревал, что перерезал глотку, быть может, еще и не моему другу, но уже доверенному человеку. Наверняка он понятия не имел, что сломал мне планы, что по его вине мне пришлось пережить локальный ад.
Вот только его возможное незнание не отменяет того факта, что я не собирался его прощать.
Впрочем, я уверен, что даже если он узнает правду — я не дождусь от него искренних извинений. Максимум, лицемерное «прости, что так сложилось, сам понимаешь, чем могу возместить?». А это мне не интересно. Я не могу представить, что ему нужно сделать, чтоб расплатиться за все, что случилось.
Зато теперь прекрасно знаю, что нужно сделать мне.
— Вы говорили, что не вербуете людей, в чьей благонадежности не уверены, — я замолчал, собирая мысли в кучу, — Я тоже больше не веду дел с первыми встречными, плохо кончается. Поэтому буду говорить прямо. Не вижу ни одной причины, по которой мы бы стали с вами сотрудничать. Но я так же не вижу и причин, по которой мы могли бы стать врагами, раз уж даже убийство Локка и попытка смешать карты не сделали меня вашей проблемой.
Я встал со своего места и, поправив одежду, окинул агентов взглядом.
— Предлагаю остановиться на этом. Я приму вашу помощь, но в ответ могу лишь пообещать, что не стану вам осознанно вредить своими действиями. Но только если ваша деятельность не станет в ущерб мне или… — я сглотнул, — моим близким.
Виктор выдохнул и уставился на меня в ответ:
— Довольно смелая позиция, как для человека, который потерял все свои ресурсы в один щелчок УБИшного пальца, — он улыбнулся, — Мне нравится.
Это несколько сбило меня с толку, но я решил продолжить.
— Это все, что я могу дать. Предложу больше — солгу.
Илья отлип от столешницы и сложил руки на груди.
— Это больше, чем достаточно, для начала, — он нахмурился, словно прикидывая что-то в уме, — Вскоре ты сам поймешь, что наши пути никак не противоречат друг другу, а может, даже и сходятся.
Забавно. Не так много времени прошло, но я уже хоть что-то да начал понимать в политике: в ней нет никакой морали, дружбы или прочего дерьма. Это все фикция. Есть лишь интересы — которые могут пересекаться, а могут расходиться. В этом деле цинизм не редкое и осуждаемое исключение, а самое базовое правило игры.
