— …и, разумеется, мы все скорбим вместе с нашими коллегами, — сообщал тот.
Ага, конечно — скорбите. Чему? Того, что ваш самый большой конкурент откинул копыта?
— Сообщения, — скорбно вещал ведущий, — Продолжают поступать постоянно. Справиться с пожаром удалось меньше часа назад, и сейчас на месте трагедии работают специалисты — полицейские, мортусы, спасатели и многие другие.
На слове «специалисты» агенты синхронно повернулись друг к другу и хмыкнули.
— Тем не менее, восстановить полную картину произошедшего удастся нескоро — если вообще удастся, — ведущий сделал особенно печальную мину. — Согласно текущей, рабочей версии, взрывное устройство в башню Локков пронёс неизвестный в маске черепа — тот самый «специальный гость», радикальный оппозиционер, решивший таким образом заявить о своих взглядах.
Что? У меня отвисла челюсть.
— Кто именно скрывался под маской, как он сумел пронести бомбу мимо охраны, собирался ли покончить с собой, или же взрыв должен был произойти после того, как он покинет студию — все эти вопросы остаются незакрытыми. Однако хочется надеяться, что власти не пройдут мимо этого случая и ужесточат контроль над маргинальными группировками…
…я сидел, не говоря ни слова. Не шевелясь. Наверное, единственной вещью, способной выдать мои настоящие эмоции, были глаза. Знали ли составители этой речи правду, не знали — плевать я на это хотел.
Илья сидел, как будто меня вообще не было в комнате, а Виктор поднял бровь.
— Ну что, Ротт? Осознал, в какой жопе ты находишься?
— В той же, в какой и всегда, — бросил я, краем сознания осознав, как мало времени мне понадобилось, чтобы привыкнуть к такой жизни и считать её «всегда».
— Но сейчас, кажется, тебя загнали в тупик, — добродушно усмехнулся амбал, снова напоминая мне своими интонациями Фридриха.
— И что вам с этого? — я глядел на него скептически.
— Я уже сказал, — он пожал плечами. — Мы предлагаем свою помощь.
Конечно.
— А, так вы из бюро добрых услуг! — вскипел я. — Хватит этого. Хотите вербовать — вербуйте, хотите предложить услугу за услугу — предлагайте, но…
— Мы не вербуем людей, в благонадежности которых не уверены, — оборвал меня Виктор. — Не из-за какого-то благородства, а из соображения безопасности. Если наш агент верен нам, он не предаст, а вот если он верен сам себе — такой уверенности уже нет. В этом плане мы куда умнее наших коллег. Если не захочешь с нами работать — просто уйдешь отсюда и дело с концом.
При том, что вам известно о моей «особенности»? Как же.
