— А ну, догоняй! — крикнул принц, давая шенкелей своему коню.
Я невольно рассмеялась и толкнула свою кобылу пятками. Стало легко и весело, конская спина двигалась подо мной, и я на миг воспаряла с каждым лошадиным прыжком, чтобы потом упруго оттолкнуться от земли, чувствуя её всем телом, словно скакала сама. Солнце то выглядывало, то пряталось за серые облака, море травы колыхалось вокруг, и не было ему конца и края. Слуги отстали, и мы остались одни под этим сине-серым небом, наедине с травой, холмами и степным ветром.
— А теперь вы догоняйте, ваше высочество! — как ни странно, мне удалось вырваться вперёд. Может, Тайрен сам придержал коня, а может, дело в том, что я была всё-таки легче, но теперь я первый раз в жизни залихватски гнала галопом, ничуть не смущаясь ни недостатком умения, ни возможными сюрпризами от лошади, ни тем, каково будет падать на эту твёрдую землю… Страха не осталось и в помине. Впереди не было никого, и позади довольно далеко — никого… хотя нет, топот копыт всё приближался и приближался, Тайрен поравнялся со мной, сверкнув широкой белозубой улыбкой, и вот мы уже мчимся бок о бок.
Пройдёт много лет, но это воспоминание навсегда останется со мной — скачка, ветер, море травы, скользящие по ней тени облаков, и счастье, что летело тогда рядом с нами, как птица…
— А эти шкурки прислал тот торговец, что держит лавку на углу Кузнечной улицы, — Усин споро разложила передо мной меха. — Велел передать… как же там… он понимает, что его ничтожные дары лишь оскорбят взор госпожи, и уповает только на её милость и снисходительность. Это все подношения, которые он в силах сделать, чтобы выразить своё почтение.
— Если дары лишь оскорбят, зачем же их подносить? — фыркнула я. — Хотя вот этот лисий хвост неплох, как думаешь?
— Если обшить им парадное платье старшей сестры, будет очень красиво…
Я погладила рыжую шерсть. Сама шкурка была и вправду так себе, но вот хвост…
Это был уже не первый раз, когда я чувствовала себя Очень Важной Персоной. Что ни говори, а цельный принц для здешнего захолустья, где Небо высоко, а император далеко, был царь и бог и воинский начальник, и угодить ему было жизненно важным для всех окрестных чиновников. Все начальники застав, соседних крепостей и селений уже перебывали у нас, невзирая на трудности путешествия начавшейся зимой. Но не только чиновники искали его милости. Едва ли б его высочество снизошёл до того, чтобы заметить какого-нибудь местного торговца или ремесленника, разве что приобрёл бы по случаю какую-нибудь безделушку, но к нему явно относились, как смертные относятся к могущественному духу или божеству — заметит или не заметит, а подношение лучше сделать, так, на всякий случай. Но, помимо прямых подношений, испокон веков был ещё один способ воздействовать на сильного мира сего — угодить его женщине.
