Клинг шмыгнула носом:
— В последние дни я встречаю слишком много Валай Клао. Не налажай, безликий, или сядешь до конца своих дней.
— Как ты разговариваешь с главой дома Теанван? — обрушил на неё мощь моего слова, и Сэм повела плечами, а затем перевела взгляд на Джета.
— А он хорош. Хотя его Сциа'Тхан мне нравился больше. Рада видеть тебя в новом обличьи, Закрос. Когда скажешь Ли, что ты здесь?
— Ей нельзя знать о нём, за Крошкой следит вся Империя. Чем меньше на неё давит груз секретов, тем лучше, — возразил Джет. — Как только мы соберём достаточно информации на организаторов, мы расскажем всему миру о тёмных делишках древних, а пока…
— Шоу должно продолжаться, — закончила за него Сэм и вытерла слёзы.
Ли
— Выбери удачный момент и покажи всем, кто ты на самом деле, — напутствовала безымянная, отправляя в рот очередную устрицу, которая тут же издала жалобный предсмертный писк на зубах древней.
— Тогда я попаду за решетку, а оттуда не смогу убить Ихтара Теанвана, — на какое-то мгновение я испытала облегчение. Я не стану убийцей. Тюрьма не самый страшный исход для меня. Другие Валай Клао страдали куда больше.
— Сможешь, мой бывший супруг уже подготовил почву для твоего триумфального превращения в Кайлин Верани, а себе он этим вырыл могилу.
Я очень жду вечерний эфир, не разочаруй меня.
Я думала, мне будет трудно разоблачиться на глазах тысяч и тысяч зрителей. Казалось, превращение будет долгим и мучительным, но я недооценили своё сердце и старые чувства к Налтару. Едва я увидела его с другой, как боль и обиды прорвали незримую плотину и обрушились на меня, подталкивая к краю.
И я спрыгнула в эту пропасть. Вновь стала Кайлин Верани, девушкой, чей образ принес мне столько страданий и зыбкого счастья. Безымянная не приказывала мне плакать, этого не было в сценарии Джета. Слезы сами катились по щекам, являя всей Империи слабость бывшей финалистки. Но мне было плевать на мир, лишь одному мужчине я не хотела показать себя такой. Рилтару Теанвану. Но его нет рядом, и я не смогу объясниться, не смогу рассказать о своих настоящих чувствах, о том что запуталась, о том, как мне плохо сейчас.
Но вместе с болью я испытала и облегчение. Я больше не играю и не лгу. Вот она я: безликая и бесправная преступница.
Никто кроме Сэм не двигался с места. Она подоспела ко мне, лишь бы Империя не увидела ещё больше. Рубашка и так едва держалась на плечах, а тонкая полупрозрачная ткань не оставляла даже простора для воображения. В кромешной тишине я слышала указания Джета, раздающиеся в наушниках сестры. Он бы спокоен, продолжал игру; как если бы ничего не случилось.
