Чтобы положить конец всем волнениям, необходимо должно было овладеть Африкой; Аларих опять предложил свои услуги, сенат снова принял их, но Аттал с легкомысленным упорством и заносчивостью отвечал отказом. Он ненавидел Алариха, боялся Готов и страстно желал прослыть пред целым светом независимым властелином Рима, настоящим императором. Сенат, народ, весь Рим, узнав об отказе Аттала, громко выражали свое негодование; его публично обзывали безумцем, пустым человеком, тупым сумасбродом; но сам Аттал считал себя героем. Аларих вырос во мнении Римлян; они почитали его за своего спасителя, за ревнителя своего благосостояния. Однако его положение оказалось затруднительным. Он находился во враждебном отношении с Гонорием и в неприятном с Атталом. Зима наступила и ему нельзя было войной положить конец такому положению дел; реки разлились, болота близ Равенны стали непроходимыми. Аларих должен был отступить и удалился в Тоскану. Он был недоволен собою и еще более недоволен Атталом и Гонорием. Наступил 410 год по Рождестве Христове. Консул Тертуллий сказал речь в сенате, в которой, между прочим, находились следующие многозначительные слова:
«Я говорю с вами, как консул и как первосвященник. Консул я есмь — первосвященником буду!»
Первосвященники были уничтожены христианскими императорами, и эти слова обещали восстановление язычества. Язычники возрадовались, христиане негодовали и твердо верили, что разгневанный Бог накажет Рим, как в древности наказал Содом и Ниневию.
— Какое страшное начало года, — говорили христиане, — и каких зол не сулит нам оно! Гнев Господень упадет на Рим, и все мы погибнем!
Между тем положение Гонория было незавидно. Денег у него не было, он рассчитывал на деньги из Африки, но узнал, что эта провинция желает отложиться; Константин повелитель Галлии не приходил ему на помощь, в Равенне вспыхнули смуты и между его приближенными разгорелась вражда; словом, Гонорий был оставлен всеми и трусость опять овладела им. Тогда-то Аларих вновь обратился к нему с прежними предложениями. Гонорий приказал сказать ему, что пока он терпит в Риме своего шута-императора, законный император не может входить с ним в серьезные переговоры. Аларих немедленно распорядился. Он вызвал Аттала в небольшой приморский городок около Равенны и там, в присутствии самого Гонория, римских солдат и своего собственного войска, сорвал с плеч Аттала императорскую мантию, с головы жемчужную корону и объявил ему, что он с сего часа считается простым частным человеком. Из милости он позволил ему остаться в своем стане, ибо во всяком другом месте жизнь его не была бы в безопасности.
