Отлично! Значит, неожиданных гостей в виде соседки можно не ждать. Мое внимание переключилось на конверт под ногами, видимо, просунутый в щель под дверью, пока я спал.
На желтоватой бумаге каллиграфическим почерком было выведено: «Огневой А. А.». Отправитель указан не был. Письмо запечатано, а оттиск на воске напоминал голову медведя. Мне этот герб был не знаком, хотя и не удивительно, в магической теории я не особо силен, поскольку не заканчивал академию.
Очевидно, письмо предназначалось Рыжей, фамилия которой оказалась Огнева. Поскольку я в ее теле, то, технически, письмо адресовано мне, да и к тому же любая информация сейчас будет совсем не лишней. Я уже почти решился открыть конверт, чисто инстинктивно оглянувшись по сторонам, когда заметил зеркало.
Добротное зеркало, почти в полный рост. Но главное было, конечно же, незнакомое отражение в нем! Только сейчас я в первый раз увидел, как выгляжу в новом теле. И как же непривычно видеть себя… Другим… Другой… Девушка была ниже меня, но все же и не совсем миниатюрная. Думаю, сантиметров сто семьдесят. Она стояла в милой фиолетово-розовой пижамке и с очень сосредоточенным взглядом. Даже через пижаму проступала подтянутая фигура — видно, что занимается собой.
Я стал вглядываться в лицо девушки, пытаясь убрать лохматые волосы подальше от глаз. Наверняка сама Огнева с ними управлялась так, что они смотрелись просто великолепно при такой длине — немного не доставая до пояса. У меня же они сейчас больше похожи на очень пушистого, но очень дохлого опоссума. Зато цвет был потрясающий! Насыщенный красно-рыжий. Казалось, волосы даже немного переливались, когда свет падал на них под разными углами.
Несмотря на цвет волос, никаких веснушек у девушки на лице не было. И, на мой вкус, довольно симпатичном лице. Большие светло-карие, пожалуй, даже золотистого оттенка глаза, маленький носик, пухлые губки и слегка надутые щечки, забавно смотрящиеся даже при самом серьезном выражении лица. Хоть и проглядывались еще немного детские черты, но, в целом, девушка выглядела уже вполне сформировавшейся. Хотя я бы не дал ей больше шестнадцати лет. А может, пятнадцать или даже четырнадцать — девчонки все-таки быстро взрослеют.
У меня всегда были сильные и рельефные руки, в какой-то степени они были моей гордостью. В новом же теле они казались мне дистрофичными. Нет, выглядели вполне органично, но трудно было ощущать их своими. Я даже попробовал согнуть и напрячь руку, чтобы проступил бицепс, но, судя по всему, проступать там было нечему.
