Фокус тут даже не в том, велика ли в Москве этническая преступность и надо ли с ней бороться. Он скорее в том, что мэр (он же в данном случае губернатор) просто не имеет в своих руках абсолютно никаких рычагов для того, чтобы реально бороться с преступностью на подведомственной ему территории. Начальники ГУВД, ОВД, ОМОН и т. д., равно как и всех прочих силовых структур, не подчиняются в РФ ни мэру, ни губернатору и могут слушать самые громкие их декларации вполуха.
Наоборот – сами мэры и губернаторы, не обладающие неприкосновенностью, легко уязвимы для «правоохранителей». В начале «нулевых», приводя к покорности губернаторов, этим обстоятельством активно пользовался центр: на глав регионов и их окружение уголовные дела заводили пачками. Примерно с середины «нулевых» фокус сместился и под раздачу попали мэры – по некоторым оценкам, за прошедшее десятилетие их было арестовано около тысячи (что позволило причислить работу мэра к одной из самых опасных в РФ).
Самое время поинтересоваться – почему же все это время главы городов продолжают давать избирателям заведомо невыполнимые обещания, как, например, «мы будем бороться с преступностью»? Ответов два: во-первых, избирателей вопросы безопасности и охраны правопорядка действительно волнуют; а во-вторых – видимо, выборным лицам элементарно не хочется признаваться в собственной беспомощности. Пусть она не личностная, а, так сказать, институциональная – все равно ведь понятно, что шансов на выборах такая честность не прибавит.
Популярные голливудские фильмы часто и с умилением показывают патриархальные отношения местных жителей американской провинции и шерифа. Шериф знает практически всех местных по имени, в курсе всех дел и старается постоянно «держать руку на пульсе» – и все, естественно, знают своего шерифа. Часто создается стойкое ощущение, что для жителей шериф является куда более четким и недвусмысленным воплощением подотчетной им власти, чем даже мэр их городка.
У нас в России дела обстоят совсем не так. С отдаленным аналогом американского шерифа – местным участковым – знакомы от силы 5 % «контингента».
Остальная часть населения о своих «охранниках безопасности» не знает ничего, даже несмотря на спорадические попытки МВД проводить пиар-кампании типа «Участковый от слова «участие».
Такая же ситуация с «известностью», а точнее, безызвестностью местных прокуроров и судей. Похоже, что жители попросту предпочитают вообще ничего не знать об этих весьма влиятельных фигурах. Обратная ситуация только на Кавказе – в российском «коллективном бессознательном». «Бессознательным» Кавказ можно называть потому, что там отчетливо и бесстыдно видны многие процессы, которые в иных частях России протекают подспудно, скрытно от глаз.
