Что станет с «совком» в будущем?
Вообще «совка» невозможно поставить в тупик. Власти постоянно пытаются надавить на него – но он горд тем, что всегда ускользает.
«Вы говорите, что в машине теперь всегда надо пристегиваться? А я знаю, как накинуть на себя ремень так, что со стороны будет казаться, как будто он пристегнут!»
«Вы запрещаете курить в аэропортах и в поездах? А я купил машину, буду ездить за рулем и курить. К тому ж так и безопасней!»
«В стране «оптимизируют» услуги здравоохранения – больниц и поликлиник становится меньше, врачей сокращают, медобслуживание переводят на платную основу? Подумаешь, ничего страшного: все врачи из госмедицины – шарлатаны. Вообще госмедицина – обман, медики не умеют лечить и только вымогают деньги. Я буду лечиться травами/гомеопатией/самовнушением/вести ЗОЖ)».
«Падает уровень образования, учителя жалуются на переполненность классов, ЕГЭ неэффективно? Ерунда, ведь школы – это пережиток, я буду учить детей на дому… или вовсе не буду, ведь образование сейчас никому не нужно. Всего можно достичь самообразованием, а школа – это тюрьма для детей!»
«В стране нет демократии, власти обессмыслили выборы, результаты голосования подделывают, независимых кандидатов не допускают, электорат обманывают? Да тоже пустяки, ведь демократия сама по себе обман, выборы – фейк. Только дурак относится к ним всерьез. Меня выборы и все эти депутаты вообще не интересуют, я куплю ружье, ящик тушенки, закроюсь в доме, и меня никто не достанет!»
И т. д.
Это действительно типовая реакция «совка» на любые «новации» властей. Речь практически никогда не идет о возражении, протесте или каком-то, упаси бог, бунте. Пытливый разум постсоветского человека немедленно бросается на поиски способов обойти, проскочить, приспособиться… и, как правило, немедленно их находит. Это никогда не прямое противостояние, а попытка найти альтернативу: чтобы и видимость повиновения соблюсти, и «свой интерес» сохранить. Именно поэтому постсоветское общество – при внешней полной аморфности и податливости для любых, самых отчаянных фантазий начальства – на деле так слабо поддается любому реформированию и в сущности не меняется.
Такова своеобразная «сверхтекучесть» нашего человека. Под любым давлением он не меняет форму, а только растекается, заползает в щели, складки местности, сливается с пейзажем… Хочется сказать: «Вновь обретает форму в другом месте», но в том-то и фишка, что своей формы у «совка», похоже, и нет.
