Сестра Оуэна.
Продолжаю читать и узнаю, что она умерла в возрасте пятнадцати лет, когда Оуэну было всего восемь. Видимо, когда она была моложе, королевский биограф назвал ее «рыжеволосой падчерицей». И, к сожалению, прозвище к ней прицепилось. Действия королевского представителя, который все отрицал, возымели противоположный эффект. Подлое прозвище нашло пристанище среди троллей. Похоже, не считая Оуэна, Эмили была единственным членом семьи с рыжим цветом волос. Ко всему прочему, ее считали пухлой девочкой. Стыд за свое тело, беспощадные издевательства, нелестные мемы – все это привело на путь саморазрушения, который в конечном итоге закончился трагической смертью. Ее тело нашли под скалой у южного побережья Лендерела. До сих пор неясно, упала она или прыгнула, но высокий уровень алкоголя в ее организме указывал на несчастный случай. Это был трагический, ненужный конец короткой жизни.
Я не ожидала, что все это меня настолько заденет. Нет, не сама королевская семья. Мне грустно из-за того, что наш уникальный мир так сильно далек от человеческого восприятия. Эмили называют «чувствительной душой», которая жаждала быть любимой и принятой. Одним из постоянных источников счастья Эмили стал ее младший брат. Четкую фотографию Оуэна найти трудно – на всех общих снимках голова его наклонена в уморительном смехе рядом с улыбающейся сестрой. И это невзирая на то, что остальные члены семьи выглядят серьезно.
Возвращаюсь к фотографии «счастливых времен» и притягиваю книгу ближе к лицу, чтобы получше разглядеть. Кажется, я нашла Оуэна. За машущей рукой в белой перчатке могу разглядеть только правую сторону его юного лица. Уголок улыбки. Половинка от выражения радости. Один мерцающий глаз.
– Да, это я, – соглашается голос позади.
Захлопнув книгу, я разворачиваюсь и вижу Оуэна… который протягивает мне букет ярких, великолепных цветов.
Меня поймали с поличным.
Надо же так… облажаться.
– Привет, Зора, – приветствует Оуэн нежным голосом. – Я надеялся найти тебя здесь. Вспомнил, что ты упоминала любимое место отдыха.
– О…
Дыхание учащается, как будто я только что бежала по лестнице. Все еще вдыхаю небесный запах цветов, что само по себе облегчает горечь неловкого момента. Как бы ни хотела доказать Оуэну, что забыла о нем, теперь это бессмысленно – я предстала перед ним с путеводителем по Лендерелу. Глаза его тотчас устремляются на обложку книги, которая до сих пор томится в моих руках, и уголки рта изгибаются в сдержанной улыбке.
